— Лилия, — через силу шевельнул он губами. — Лилия Зябликова… Она…
— Опаздывает, надо полагать. Ждем или начинаем без нее? — Виктор Вагнер посмотрел на окно, прикидывая время по солнцу.
— Она вчера была с вами, — промолвил Вальтер. — Вчера вечером…
— Была, — кивнул декан. — Но какое отношение это имеет к…
— Самое прямое. — Юноша изо всех сил старался держать себя в руках. — Я сам вчера проводил ее сюда, на кафедру. К вам. — Он схватился за спинку ближайшего стула, чтобы устоять. — И вы оставались с ней до… до конца.
— Что значит «до конца», студиозус фон Майнц? — Декан встал перед ним, скрестив руки на груди.
— Это значит, что Лилия Зябликова пропала и вы были последним, кто ее видел! Я оставил ее с вами и…
— Ах, вот вы о чем. — Виктор Вагнер улыбнулся. — Успокойтесь, студиозус фон Майнц. Вы ее привели сюда, а два часа спустя мы расстались. Я проводил вашу ненаглядную Зябликову до общежития, до самого крыльца, и ушел, чтобы принять участие в облаве на упыря. Ваша Зябликова должна находиться в своей комнате и…
— Вы лжете, — прошептал Вальтер.
— Что, простите? — наклонился вперед декан.
— Вы лжете, — громче прошептал юноша. — Лилия Зябликова пропала, и виноваты в этом вы!
Невольные свидетели этой сцены вздрогнули. Сам декан задержал вдох.
— Ну знаете, студиозус фон Майнц, — выдохнув, наконец произнес Виктор Вагнер, — я могу понять ваше состояние. Могу где-то вам даже посочувствовать, поскольку пропажа студентки — если пропажа действительно имела место быть, а не является плодом вашего воображения! — это чрезвычайная ситуация. Но бездоказательно бросаться такими словами… это… чревато!.. Надеюсь, вы отдаете себе отчет…
— Отдаю. — Голос Вальтера дрогнул. — Я вполне отдаю себе отчет в том, кто вы есть на самом деле, магистр Вагнер!
— И кто же?
Если бы не улыбка, которая тенью легла на уголки его губ, все, наверное, могло бы закончиться по-другому.
— Вы подлец! — воскликнул юноша. — Лилия Зябликова была в вас влюблена! Вы это прекрасно знали! Вы воспользовались ее чувствами к вам, чтобы позабавиться, поразвлечься, может быть, даже поиздеваться над невинной девушкой, даже не подумав о том, что своим поведением разбиваете ей сердце. И вы осмелились бросить ее на произвол судьбы, когда по территории университетского городка бродил упырь…
— Я довел вашу ненаглядную Зябликову до крыльца, — отчеканил декан, чье лицо окаменело, когда он услышал брошенное в него обвинение. — И если она не ушла к себе, а отправилась бродить по территории в нарушение всех запретов, просто потому, что ей так захотелось, это не моя вина, а ее проблема. Я…
Он осекся, потому что в эту самую секунду ему в грудь ударила брошенная Вальтером перчатка.
— Вы мерзавец! — Голос юноши сорвался на крик. — Я… вызываю вас! На дуэль!
Все замерли. В наступившей тишине было слышно, только как судорожно всхлипнул Гжесь Кралов.
— Ой…
Все стремительно обернулись. На пороге кабинета декана замерла секретарша — обычно скромное незаметное существо, чье имя так и не удосужился запомнить никто из студентов. Сейчас она стояла, вытаращив глаза и прижав руки ко рту, словно силой пыталась затолкать внутрь рвущиеся наружу слова. Заметив нацеленные на нее взгляды, женщина покраснела и метнулась обратно в кабинет, так хлопнув дверью, что все вздрогнули.
— Вы сами понимаете, что только что сказали, студиозус фон Майнц? — прошипел Вагнер, сжимая кулаки.
Юноша смотрел куда-то в район его воротничка и с усилием поднял глаза. На бледном лице расцветали алые пятна румянца.
— Да.
— И вы отдаете себе отчет, что теперь может произойти? Вы понимаете, к чему могут привести ваши опрометчивые слова? Вы хотя бы имеете представление о том, кому вы их только что сказали? Вы…
— Достаточно! — высоким, срывающимся голосом воскликнул Вальтер. — Я все слышал. Больше ни слова. Дальше пусть говорят наши секунданты! Честь имею!
Отступив на шаг, он отвесил изящный придворный поклон, после чего развернулся на каблуках и, чеканя шаг, покинул кабинет.
Несколько секунд все стояли, как окаменев. Потом декан взял себя в руки.
— Господа студиозусы, — промолвил он, сверля оставшихся тяжелым взглядом, — надеюсь, вы понимаете, что это досадное недоразумение так и должно остаться недоразумением? И ни в коем разе не должно стать достоянием общественности? Просить абсолютно всех, — тут он нарочно повысил голос и покосился на дверь, за которой скрылась секретарша, — держать язык за зубами я, конечно, не стану. Вернее, кое-кого попрошу, а кое-кому могу и приказать. Под угрозой увольнения или отчисления.
Трое студентов торопливо закивали, давая понять, что прекрасно все поняли.
— Отлично. — Декан усмехнулся. — В таком случае перейдем к основному вопросу, ради которого мы и собрались здесь в выходной день.
