— Не вижу! Уйди со света!
— Он там?
— Наверное. Где ему еще быть?
— Да мало ли… вдруг куда шмыгнул… В щелку какую-нибудь…
— Погодите, я его вижу!
— Где? Точно?
— Ага! Вон там, наверху. В дымоходе застрял…
— Точно, кот. И как его теперь оттуда доставать? Я даже до хвоста не дотягиваюсь! — Рука шарит по печному нутру, скребет ногтями по золе.
— Может, выкурить? Притащить растопку, затеплить огонек, он от дыма сам выберется…
— Ага! Если сначала не угорит и не задохнется. Печку надо разбирать. И стенку ломать.
— Надо госпоже баронессе сказать! Как она решит, так и будем делать!
— Пошли к баронессе. А ты, Топ, следи, чтобы кот не удрал.
— Да куда он денется, если намертво застрял?
Ну, положим, не совсем намертво и, если подожму лапы, проскользну вниз, но приятного все равно мало. Лезть вверх? А что там, наверху? Спускаться вниз? Нет уж, ни за какие коврижки. Что делать?
Шорох. Совсем рядом.
— Эй, ты! Толстый! Подвинься!
— Я не толстый, я — в меру упитанный кот в самом расцвете сил… То есть не совсем кот, а…
— Помню-помню. Уникальный, самобытный, яркая индивидуальность, творческая личность с двумя высшими образованиями и все такое… Как же, проходили! Пошли за мной, личность!
Наглый крысюк карабкается прямо по мне. Хорошо еще лапами в глаза, уши и рот не попадает! Все равно приятного мало. Я ведь таких, как он, на завтрак горстями ел еще в бытность слепым котенком. А что теперь? Куда мы катимся, святые котаны? Крыса коту жизнь спасает! Мир сошел с ума. Конец света не за горами. Я уже слышу топот всадников апокалипсиса…
Кстати, говорят, когда настанет конец света, из Бездны выйдут все некроманты прошлых веков, которых в прежние времена именовали Супругами Смерти. Имя их предводителя, говорят, уже известно…
— Эй, чего ты там бормочешь?
— Строю планы, что я с тобой сделаю, если ты не слезешь с моей головы! Тьфу! Хвост свой противный из моей пасти убери!
— А ты без дела рот не разевай, а давай карабкайся! Я тебя на соседний этаж выведу, потом черный ход покажу.
— С чего такая заботливость?
— С того, — крысиная морда свешивается, заглядывая в кошачьи глаза, — что это — моя территория! И конкуренты мне тут не нужны, говорящий не-кот!
Ой, святые котаны! И надо же было так обделаться! Своих не признал! Хотя ведь чуял, что от этой крысы пахнет как-то странно. Не крысой она воняет, а…
— Ты такой же, как и я? — спрашиваю.
Крысюк кивает.
— Своих не трогаем, — произносим мы хором и едва не прыскаем от смеха.
Глупо спрашивать, кого он охраняет и от кого. Меньше знаешь — крепче спишь. Но, по крайней мере, теперь есть повод ему доверять. Я ему даже немного сочувствую — если он покровитель, не важно чей, он все-таки должен время от времени показываться своему подопечному на глаза, иначе вся работа насмарку. В идеале подопечный должен его беречь, холить, лелеять, обожать… как моя хозяйка меня. Ну, за ушком там почесать, животик потрогать… А как потрогаешь такого, как он?
— Нашелся такой, не бойся!
Он мои мысли читает? Впрочем, если мы одного поля ягоды, это нормально. Покровители всегда друг друга поймут.
— Долго еще лезть? Лапы устали!
— Еще чуть-чуть!
— Тебе легко говорить! Ты на мне едешь, а бедный Левушка тут из сил выбивается…
— Тебя Львом зовут? Подходит.
— Я не Лев, а Левиафан. Слышал про такое чудовище? В море живет…
Крысюк пищит. Смеется, надо полагать? Ну, хорошо смеется тот, кто смеется последним! Резко дергаю головой, и этот нахал колобком катится…
Фык-фык-фы… Ой…
