– Тогда почему вы выбрали меня?
– Потому что для короля сердце лишь ступенька к власти над всей Европой, а для вас – возможность восстановить магию. А это является нашей целью как хранителей осколка.
– И когда вы собрались меня… осчастливить?
– Раньше я думал, что только после вашего шестнадцатилетия, но после истории с личными вассалами… даже не знаю. А вы чувствуете в себе силы для принятия вассального рода без алтарного камня?
– Нет, не чувствую. И надеюсь, что до того момента, пока я не закончу школу, находящуюся, между прочим, в том же Бритстане, вы не будете распространяться о ваших планах.
– Слушаюсь, первородный.
В тот же вечер я связался с Кузьмичом и спросил его о короне герцогов Ривас. И тут меня ожидал эпический облом. Да, действительно, в корону был вставлен осколок Сердца Европы. Только вот сама корона была зачем-то отправлена на Грань, где и должна была находиться по сей день.
Тридцать первого августа семечко созрело. Сняв рукав, я обнаружил его сверху на руке. Со всеми предосторожностями я пересадил семечко в горшок с землёй и полил его. И не надо инсинуаций! Полил собственным потом. Закончив эту процедуру, в процессе которой дышал-то через раз, я наконец расслабился в кресле. Боги! Какое же это счастье, когда у тебя ничего не болит!
Разбудил меня вызов зеркальца. Машинально посмотрев на часы, я удивился, что уже больше одиннадцати часов вечера. Вызов оказался из замка Тодт. Очевидно, Мария, не дождавшись поздравлений от меня, решила напомнить о себе. Улыбаясь этим мыслям, я ответил на вызов. В зеркальце появилось взволнованное лицо Георга.
– Серж, ты в порядке? Слава богам! Немедленно запрись и подтяни к себе всю охрану, которую только можешь.
– Что происходит?
– Мария и наш сын Карл, пропали. Я подозреваю, что их похитили.
– Почему именно похитили?
– Я не ощущаю их, обращаясь к нашей связи.
Да, это серьёзный аргумент. Наскоро попрощавшись с Георгом и заверив его, что немедля приму всё возможное для своей защиты, я принялся размышлять о вероятных заказчиках похищения. Мои мысли прервал голос Степаныча:
– Тут, эта… к нам залезть собираются.
Я резко обернулся и увидел донельзя смущённого домового, смотрящего в пол.
– А в чём вопрос? Если кто-то пытается без спроса залезть в дом, то домовой должен противостоять этим попыткам. Или я что-то не так говорю?
– Так. Только вот они мне подарок выставили.
– И что, ты за подарок прекратишь дом защищать?
– Так они ж не на дом покушаются.
Я понял, что ничего не понимаю.
– А при чём здесь… Ладно, это всё потом. Ты мне скажи, что тебе от меня надо для того, чтобы ты стал защищать меня, несмотря на подарок?
Домовой несколько приободрился.
– Мне энергии твоей надо, и чем больше, тем лучше.
Я немедля достал накопители, мысленно хваля себя за предусмотрительность. Ещё полтора года назад, только узнав о том, что домовым в качестве оплаты лучше всего подходит личная энергия человека, я начал делать «неприкосновенный запас». И на сегодняшний день у меня было целых два личных накопителя, на одиннадцать и восемнадцать арков. Степанычу я отдал оба. Он, не чинясь, взял их и уже через секунду с поклоном отдал обратно пустыми.
– Благодарствую, значится. Ты, эта… ежели полюбоваться на этих мазуриков хошь, подойди к окну столовой, там они лезть-то собираются.
Заинтригованный, я направился по указанному домовым адресу. В дверях своей комнаты неожиданно столкнулся с бароном де-Радом, бежавшим ко мне с палочкой наизготовку.
– Куда-то спешите, барон?
– Первородный, вам надо немедленно укрыться в безопасном месте. В этом доме есть тайники?
– Что случилось?
– В дом кто-то пытается проникнуть. Ограда их пока задержала, но долго это продолжаться не сможет.
– Ну, вы недооцениваете возможности живой ограды рода Ривас, – про себя я добавил: «Подкреплённой мощью домового». – Я как раз спускаюсь полюбопытствовать, кто же у нас настолько не ценит свою жизнь?
Не знаю, что убедило барона. То ли мой несколько скучающий тон, то ли тот факт, что убежища обычно строятся в подвалах, а я как раз иду вниз, но он безропотно последовал за мной. Дойдя до столовой и спрятавшись за портьерой, мы действительно могли наблюдать прелюбопытнейшую картину.
