– Знание – сила, – вздохнул Джулиан. – И сила на их стороне.
Лисс притянула колени к груди.
– Ошибаешься, брат. Меньше знаешь, крепче спишь. – Она буквально повторила слова Бабая. – От знания так просто не избавишься. Это пожизненное бремя.
Мы с Джулианом переглянулись. Лисс здесь давно. Наверное, стоит последовать ее совету. Или наоборот, не стоит, если хотим выбраться отсюда живыми.
– Лисс, – осторожно начала я, – а у тебя не возникало мысли насчет борьбы?
– Дня не было, чтобы не приходило.
– Так в чем проблема?
– Иногда я мечтаю выдавить Сухейлю глаза голыми руками, – с надрывом перечисляла Лисс. – Мечтаю пристрелить Наширу, вспороть брюхо Гомейсе, но всякий раз понимаю: меня убьют раньше, чем успею хоть что-то предпринять.
– Такими темпами ты рискуешь застрять здесь навечно, – мягко проговорил Джулиан. – Неужели тебя это устраивает?
– Конечно нет. Мне, как любому нормальному человеку, охота домой. Но ведь дом – понятие растяжимое… – Она резко отвернулась. – Вы наверняка считаете меня трусихой, бесхребетным ничтожеством.
– Лисс, напрасно ты…
Но акробатка не дала мне договорить:
– Не отрицай, Пейдж. Именно такой вы меня считаете. Но позволь рассказать кое-что, раз уж вас так тянет к знаниям. В две тысячи тридцать девятом году, во время Восемнадцатого Сезона, случилось восстание. Все местное население выступило против рефаима. – Боль в глазах девушки состарила ее на добрый десяток лет. – В результате погибли все – невидцы, ясновидцы. Не выжил никто. Рефаиты просто велели «алым туникам» не вмешиваться и позволили эмиту уничтожить всех и вся. – Она помолчала. – За непослушание положена кара, вот бунтовщики и поплатились. Рефаиты сразу предупредили нас о последствиях. – Девушка принялась тасовать колоду. – Вы оба – бойцы по натуре, но я не желаю сидеть и смотреть, как вы будете умирать. Тем более такой смертью.
Возразить было нечего. Джулиан задумчиво почесал в затылке и уставился на огонь.
Больше тема восстания не поднималась. Мы доели фасоль и вылизали пустые банки. Лисс пристроила колоду у себя на коленях. Затянувшееся молчание прервал Джулиан:
– Лисс, а откуда ты родом?
– Из Крадлхолла, это район Инвернесса.
– Как там обстоят дела с Сайеном?
– Как везде. Крупные города у них под колпаком. Правда, охранная система в разы слабее, чем в Лондоне, но суть от этого не меняется. Как и в цитадели, все подчинено инквизитору.
– Зачем тебя понесло на юг? – спросила я. – На севере ведь куда безопасней…
– А зачем все идут в Сай-Лон? За работой, деньгами. Нам ведь тоже хочется кушать. – Лисс накинула на плечи покрывало. – Родители очень боялись жить в центре Инвернесса. Паранормалы там сами по себе, не чета Синдикату. Вот отец и решил попытать счастья в цитадели. Почти все сбережения ушли на то, чтобы добраться до Лондона. И там мы оказались никому не нужны. Местные главари мимов так и заявили, что гадателей у них как собак нерезаных. Худо-бедно мы держались, а когда деньги закончились, стали балаганить за кусок хлеба и крышу над головой.
– И вас поймали.
– Однажды отец заболел. Ему было за шестьдесят. Возраст, сами понимаете. Я отправилась вместо него на «точку». Подошла женщина, попросила погадать. – Лисс снова принялась тасовать карты. – Мне едва стукнуло девять. Конечно, я не сообразила, что моя «клиентка» из НКО.
Джулиан тяжело вздохнул:
– Сколько ты провела в Тауэре?
– Четыре года. Меня неоднократно пытали водой, требовали рассказать, где прячутся родители. Отвечала, что не знаю.
Да, слабое утешение.
– А ты откуда, Джулиан? – сменила я тему.
– Тут неподалеку. Сектор четыре-шесть.
– Случаем, не самый мелкий?
– Ага, поэтому Синдикат нас и не трогал. Шайка у меня была небольшая, с деятельностью мимов никак не связана. Занимались старыми добрыми сеансами.
Меня вдруг охватила тоска. Тоска по родной шайке, по своим ребятам.
Измученный Джулиан снова задремал. Пламя в жестянке медленно угасало. Лисс не отрываясь смотрела на огонь. Я закрыла глаза, но уснуть не могла.
