В ушах все еще стояло мерзкое жужжание, ощущалось горячее дыхание твари на щеке. Я зажмурилась, отгоняя морок.
Одежда провоняла потом и смертью. На вешалке меня дожидалась чистая униформа. В ванной я быстро разделась и полезла под душ, надеясь смыть память об ужасной ночи.
Уже вытираясь, заметила в зеркале подвеску. К черту ее! Тоже мне оберег!
Сидя в любимом кресле, страж указал на соседнее:
– Прошу.
Я буквально утонула в огромном кресле и с ходу спросила:
– Ты дал мне успокоительное?
– После схватки у тебя случился приступ. – Он вперил в меня пронзительный взгляд. – Зачем ты пыталась подчинить эмита?
– Хотела посмотреть на его лабиринт.
– Ясно. – Рефаит потянулся за бокалом. – Выпьешь?
Так и подмывало попросить какую-нибудь контрабанду, вино например, но не было сил спорить и настаивать.
– Кофе.
Страж дернул за алый шнурок, привязанный к старомодному колокольчику.
– Сейчас принесут.
– Кто? Невидец?
– Да.
– Как дворецких их гоняете?
– Называй вещи своими именами, Пейдж. Они рабы и лучшего не заслуживают, – отрезал рефаит.
– Но их кровь весьма ценится, – с нажимом возразила я.
Рефаит отпил из кубка; продолжать беседу он явно не спешил. Ничего, подождем.
Из проигрывателя звучала знакомая мелодия – «I Don’t Stand a Ghost of a Chance with You» («С тобой у меня нет даже призрачных шансов») в исполнении Синатры. Разумеется, песня была в списке запрещенных за одно лишь упоминание слова «призрачный», пусть даже в метафоричном смысле. О, как мне не хватало синатровских «Ol’ Blue Eyes»!
– Значит, сюда свозят всю запрещенную музыку? – как бы невзначай поинтересовалась я.
– Не сюда, а в «Павильон». Потом просто иду и выбираю понравившиеся записи, – пояснил рефаит.
– Любишь нашу музыку?
– Не всю. Преимущественно двадцатого века, а вот современная совсем не по душе.
– Скажи спасибо цензуре. Это по вашей милости она появилась, – поддела я.
Он выразительно поднял кубок:
– Тушe.
– Что пьешь? – не выдержала я.
– Экстракт амаранта, настоянный на вине.
– Что еще за амарант?
– Цветок, но у вас такая разновидность не водится. К слову, прекрасно залечивает раны после драк с призраками. Если регулярно принимать снадобье, рассасываются даже шрамы, оставленные полтергейстами. К тому же снижается нагрузка на мозг во время пребывания в эфире, в случае если под рукой нет системы обеспечения, – добавил он.
Ну-ну, какой тонкий намек. Нагрузку, значит, снижает. Раздобудь Джекс такую настойку, фиг поспишь после работы.
– А ты зачем это пьешь?
– Лечу старые раны. Амарант притупляет боль.
Повисла пауза. Мой черед говорить.
– Вот, возьми. – Я протянула подвеску.
Он покачал головой:
– Оставь себе.
– Не надо.
– Надо. Не спорь. От эмитов она не убережет, зато полтергейстов отгонит наверняка.
Я положила подвеску на подлокотник. Взгляд стража скользнул от нее ко мне.
В дверь тихо постучали, и на пороге возник парнишка, на вид мой ровесник. В серой тунике, с налитыми кровью глазами, юноша тем не менее поражал красотой. Казалось, он сошел прямиком с античной фрески: белокурые волосы, тонкие черты лица, бархатистая кожа с нежным румянцем. На белках, среди
