– Да, здесь тепло. Не в пример подземелью Камдена.
В сиянии свечи Страж приподнялся на локтях и сел. Синяки на лице странным образом исчезли.
– Который час?
– Четыре. Ну и силен же ты дрыхнуть.
– Твою записку прочитать успел. – Он немного помолчал. – Могу я узнать, где ты была?
– В Севен-Дайлсе.
– Ясно. – Короткая пауза. – Снова под началом у Джексона?
– У меня не было выбора.
Мы долго смотрели друг на друга. С момента побега столько всего случилось. Да и сидеть вот так, на нейтральной территории, было неожиданно и странно.
В колонии я успела привыкнуть к его облику, но сейчас мне все казалось в новинку. И радужная оболочка, вспыхивающая, словно пламя за витражным стеклом, и черные как ночь зрачки. Суровые, но в то же время изящные черты: четкие линии губ, волевой подбородок. Спутанные пряди каштановых волос так по-человечески небрежно падают на лоб. Страж ничуть не изменился, только ореол сияния слегка поблек.
– Раз ты явился, значит возникла угроза, – нарушила я затянувшееся молчание.
– Верно. Хотел тебя предупредить, но верховный инквизитор и сам неплохо справился. – Страж окинул меня пристальным взглядом. – Лондон тебе к лицу.
– Регулярная кормежка творит чудеса. – Я откашлялась. – Не желаешь выпить? С вином в стране напряженка, но специально для вас в изобилии вкуснейшая вода из-под крана.
– От воды не откажусь. Мои тюремщики щедростью не отличались.
– Постиранная одежда в ванной.
– Спасибо. – Страж поднялся.
Я деликатно отвернулась и сосредоточилась на стаканах, дабы не смущать рефаита, привыкшего щеголять в вычурных нарядах. Вопреки ожиданиям, тот довольно равнодушно отнесся к своей наготе. Вскоре он вернулся в черном облачении торговца и уселся напротив меня на кушетку. Теперь нас разделял стол. Все в точности как в «Магдален», за исключением униформы. Ворот его рубашки распахнулся, приоткрыв грудь…
– Не ожидал, что ты доберешься до катакомб. Весьма впечатляет. Уже и не чаял спастись.
– Золотая пуповина помогла, – коротко ответила я и кивнула на свечу. – Не хочешь связаться с Тирабелл? Сеанс можно устроить прямо здесь.
– Давай сначала поговорим. Как только Рантаны узнают, что ты меня освободила, мы не сможем оставаться наедине, не возбуждая подозрений.
– Подозрений? – эхом повторила я.
– Не думай, что маскарад на этом кончился, Пейдж. Игра продолжается, поменялся лишь стиль. Не только Саргасы опасаются близкой дружбы между рефаитами и людьми.
– Но им известно о золотой пуповине.
– Им известно, что ты подняла бунт. Тирабелл и Цефей знают про пуповину. А еще, со слов Саргасов, они в курсе, что между нами возникло нечто большее. – Страж посмотрел на меня в упор. – Этим их знания исчерпываются.
У меня екнуло сердце.
– Понятно. – Я протянула ему стакан.
Даже здесь, вдали от колонии, этот будничный жест казался преступным.
– Спасибо.
Я кивнула и вновь устроилась на кушетке, подтянув колени к груди.
– Саргасы ищут тебя?
– О, не сомневайся. Уверен, Ситула Мезартим идет по моему следу, пока мы тут беседуем. Я ведь плотеотступник. Ренегат, – безразлично добавил он. – Все рефаиты осведомлены о моем предательстве.
– И что грозит плотеотступнику?
– Изгнание из загробного мира и рядов рефаитов на веки вечные. Кровеотступник предает лишь королевскую семью, но совершить преступление против плоти означает предать весь свой род. За мной числится самое страшное преступление – близость с человеком.
Со мной.
– Ты ведь знал о последствиях, – вырвалось у меня.
– Знал.
Страж говорил ровно, словно речь шла о погоде, а не о жизненно важных вещах.
– Нашира наседает на инквизитора, чтобы он задействовал все силы для поимки беглецов. Двое уже у нее, в пыточной.
