циркулирующие по трубам вещества. Выше и ниже виднелись аккуратные связки электрических проводов, которые, изгибаясь, тянулись на сто и более футов вперед.
– Мистер Грейди, вы должны объяснить мне, что происходит.
– Я знаю, это прозвучит бредово, но все, что я говорил вам в Чикаго, правда. БТК действительно существует, и это очень опасная структура.
– Но почему они выбрали вас? Без обид, но за вами не числится особых научных прорывов.
Грейди ответил взглядом на ее взгляд:
– Они об этом позаботились. Им было известно, над чем я работаю. У них есть искусственные интеллекты, предназначенные для поиска людей, которые додумались до революционных инноваций. Людей вроде меня.
Дэвис задумалась о жертвах Коттона – неприметных сотрудниках малоизвестных компаний.
– Бюро технологического контроля было создано в шестидесятых годах двадцатого века. Они десятилетиями собирали самые выдающиеся технологические достижения. Если бы вы узнали, агент Дэвис, каких высот на самом деле достиг технологический прогресс… ну вы бы тогда просто мне не поверили. – Он свернул в правое ответвление коридора. Им пришлось поднырнуть под нависающие над головой трубы. – Осторожно, они горячие.
Выбравшись, Дениз спросила:
– Но почему БТК скрывают новые технологии? Из-за денег?
– В деньгах они не нуждаются. Их квантовые компьютеры могут съесть фондовую биржу на завтрак. Нет, они считают, что охраняют общество от потрясений, которые могут вызвать некоторые неожиданные открытия. Если кто-то где-то додумывается до технологии, которая, по их мнению, может нарушить существующий порядок вещей, они хватают этих ученых. Хватают и нейтрализуют.
– Они на самом деле похищают людей?
Грейди на бегу бросил на нее взгляд:
– Они создали сотни клонов мужика по фамилии Моррисон – был в восьмидесятые такой крутой спецназовец.
– Ой, ну ладно вам…
– Я не шучу. Я видел настоящего Моррисона, ему около шестидесяти, но его клоны гораздо моложе. Такие высокие блондины с толстыми шеями. Вроде уродливых Фабио[62].
Потрясение волной поднялось в душе Дэвис:
– Блондины?
– Характерные такие экземпляры. Вот почему последователи Коттона всегда появлялись в масках. Не существует никакой секты противников новых технологий, которые взрывают научно-исследовательские лаборатории. Это просто БТК заметает следы.
– Но мы находили части тел, принадлежащих жертвам.
– Да, и части моего тела вы тоже нашли, верно?
Этот факт она с ходу объяснить не могла.
– Они умеют выращивать фрагменты тел. И внутренние органы, и зубы… черт, да они человека целиком могут клонировать, если у них будет достаточно времени. Они хватают, кого хотят, фабрикуют их смерть, а потом предлагают пленникам присоединиться к БТК.
– А если кто-то откажется?
– Его отправляют туда, куда отправили меня: в тюрьму под названием «Гибернити». Она где-то в Южном полушарии. Я не знаю, где именно. Место тайное и чрезвычайно труднодоступное. Но я не поэтому к вам обратился. Там остались другие такие же, как я.
Грейди остановился посреди тоннеля, снял с цепочки на шее маленький белый пластиковый приборчик, навел его на свободный участок стены, и в воздухе внезапно появилась невероятно реалистичная голограмма. Пожилой лысый индиец в очень простой одежде сидел в какой-то серой куполообразной камере. Дэвис была поражена четкостью изображения – казалось, из ниоткуда вдруг материализовалась трехмерная скульптура. Из-за гудения труб и вытяжных вентиляторов она едва слышала сопровождавший изображение звук:
Грейди поставил голограмму на паузу и заметил:
– Вы видите сейчас камеру в «Гибернити», а этот человек, Арчи Чаттопадхай, спас мне жизнь. Мне и многим другим узникам. Он возглавляет группу заключенных под названием «Резисторы». Там десятки, а может быть, даже сотни таких, как я. И их надо спасти.
Дэвис указала на приборчик:
– Можно мне его взять?
Грейди покачал головой:
– Пока нет. Только после того, как мы доберемся до серьезной электроники. На этом устройстве голографическая информация о множестве заключенных
