никак, ну никак!
«Братишка», убегая, тоже отстреливался. Две пули прошли у Юрия возле самой головы, но он даже не уклонялся. Знал: тот все равно не попадет.
– Стреляйте! Ведь уходит! – крикнула Полина.
– Да-да, девочка, уходит, – согласился генерал Николаев. – Надеюсь, уйдет.
– А с этой как? – спросила Катя, кивнув на пани Каролину.
– Это «невидимка», – заявила Полина, – я по почерку вижу. «Невидимка» – только недоделанная.
– Ну и шут с ней, – отмахнулся генерал Николаев, – пускай с ней теперь «территориалы»[94] занимаются. Сейчас, девочка, сейчас… – Он сам начал перевязывать Полине раненую ногу.
– Уйдет же!.. – не от боли, а от обиды едва не плакала она.
– Тише, тише, девочка, – приговаривал генерал. – Ну конечно же, уйдет, обязательно уйдет…
– И все золото унесет…
– Ну это вряд ли, – фыркнул Васильцев. – Может, пара гаек каких-нибудь ему и сгодится, а золото – оно в китайской вазе, так что пускай уходит.
Top secret!
…В отношении же унтерштурмфюрера СС Фридриха Ланге, полуарийца (немца по отцу и поляка по матери), работавшего в Варшаве под псевдонимом «пан Бубновский», имею честь доложить.
Этот Ф. Ланге имел два задания:
1) под видом ресторанного певца осуществлять дополнительное наблюдение за объектом Журналист;
2) проникнуть в подпольную организацию «Королевство нищих» и установить контроль над ней.
Вначале ему сопутствовал некоторый успех (тут я вижу проявление арийской крови), но затем он повел дело со свойственной полякам амбициозностью и непредсказуемостью. Для «королевства нищих» он корчил из себя слишком лихого пана, из-за чего принят туда не был; что же касается первого задания, то тут он повел себя просто по-идиотски. Обидевшись за что-то на майора Bremse, работавшего под прикрытием, решил без санкции руководства его устранить, чем мог поставить под угрозу весь ход операции.
Затем, оскорбившись на Журналиста за полученную от того оплеуху, пытался в самой решающей фазе операции застрелить и того, так что лично мне пришлось прикрывать Журналиста своей грудью. В результате мною было получено легкое ранение в плечо, сам же Ф. Ланге был застрелен Журналистом на месте.
Считаю своим долгом настаивать, чтобы Ф. Ланге был посмертно лишен звания арийца (которого никогда не заслуживал) и похоронен в безымянной могиле.
Лишь когда генерал Николаев усадил всех в машину, а сам сел за руль, Полина спросила:
– Так кто же он такой, этот ваш «братишка Ганс»?
– А я думал, ты уже поняла, дитя-злодей, – улыбнулся Васильцев.
– Да Слепень он! – сказала Катя, уже обо всем догадавшаяся. – Оно всегда бултыхалось рядом,
– Вот же!.. – произнесла Полина, а Викентий выразился еще многосложнее. Что тут поделаешь, ни в школе для «невидимок», ни среди беспризорников на Сухаревке не обучали изысканным манерам.
– Так что прости уж, что я в тебя стрелял, – виновато вздохнул Юрий.
– Пустяки, – отмахнулась Полина, – царапина. Вы мне жизнь спасли, дядя Юрочка! Ведь если б я его догнала…
– Да, мы бы с тобой, пожалуй, сейчас не разговаривали.
– Уж точно! Он бы меня пришил, гад!.. – И, немного помолчав, девушка спросила: – А когда вы догадались, что это он?
– В общем-то, с самого начала подозревал, но Афанасий своим предсмертным посланием увел меня в сторону, хотя уж он-то знал своего убийцу. Просто слово «обер-лейтенант» было слишком сложным для него, он бы его не то что написать, он бы его и выговорить не смог… Ну а потом вы с Викентием помогли, когда в карты играли в самолете.
– Мы?! Да мы же с ним – ни сном ни духом!..
– Порой может помочь сущая ерунда, – улыбнулся Юрий. Он вытащил из кармана у Полины карточную колоду, достал одну карту и спросил: – Это, по- твоему, что?
– Ну, туз бубён… При чем тут?..
– А что изображено на погонах у вермахтовского обер-лейтенанта?
– Точно, он самый, туз бубён! Ну вы даете, дядя Юрочка!
Через три часа они уже подъезжали к Москве.
