– Замысел сейчас поймете, – ответил Щенин. – За оружие, главное, возьмитесь покрепче. Потому что сейчас так тряхнет, что оно на Плутон улетит.
– Подлетное время десять секунд! – фоном отрапортовал Благовещенский.
– Ладно, исполняем, – вздохнул Тополь.
– Пять секунд!
Я вложил ракетомет «Штурм» в набедренную кобуру и, приняв во внимание слова Щенина насчет «тряхнет», зафиксировал его специальной магнитной застежкой.
Лазерный автомат на коротком ремне я успел повесить на шею. Поплотнее прижал его к себе обеими руками и замер.
– Импакт, – констатировал Благовещенский.
Где-то через полсекунды после того как в наушниках затих голос инженера-кибернетика, я осознал, что монитор, показывавший всё это время гору Камзолина, теперь перечеркнут сверху донизу сияющим огненным шнуром. Шнур этот тянется откуда-то из-за верхнего края экрана и, окаймленный двумя черными курчавыми полосками, доходит в таком виде до самой вершины горы. Далее, уже прямо по ее каменистому склону, он продолжается, но – переменив цвет на более тусклый, оранжево-красный.
Мой мозг обрабатывал картинку еще секунду, пока я не понял, что нижняя часть шнура является на самом деле… грандиозной трещиной, рассекающей гору пополам! Верхняя же его часть – это след от какого-то объекта, который с космической скоростью упал в кратер мирно дремавшего вулкана!
И что – вероятно – есть некоторая связь между падением этого объекта и трещиной, которая… которая…
Шарах!
До нас дошла могучая сейсмическая волна восьмибалльного землетрясения, спровоцированного падением с орбиты сейсмозонда (а это был, конечно же, он).
Идущий впереди марсоход под командованием Капелли подбросило на высоту трехэтажного дома.
Подбросило и нас. Не так картинно, зато куда более опасно – с разворотом лагом по ходу движения!
– Чудеса на виражах, – проворчал Тополь и грязно выругался.
Литке, восседавший на крыше машины, не удержался и был сброшен с колесницы истории.
Но поскольку шеф – в отличие от нас с Тополем – не только знал точный хронометраж импакта, но и представлял себе его последствия, он успел включить ракетный ранец.
Вместо того чтобы удариться о твердь и убиться насмерть, Литке воспарил. Со стороны выглядело это довольно неуклюже и даже нелепо. Он долго не мог стабилизировать полет, кувыркался и выглядел очень комично.
– Поддатый шмель… на душистый хмель… – вполголоса пропел Тополь, сымитировав в воздухе и гитару, и вино с сигаретой.
– Тс-с, – сказал я. – Еще упадет.
Чего было больше в плане Литке – точного расчета или безумной авантюры?
В ту минуту, когда наш марсоход, по сути потеряв управление, скакал футбольным мячом по ходящей ходуном поверхности Марса и грозил на полном скаку врезаться в приближающуюся стену Аквариума, я бы сказал, что второго.
Однако следует отдать должное Литке (недаром же он долго изучал параметры движения Аквариума!): он точно рассчитал момент, когда инопланетное сооружение будет проходить через затянутую приметным оливково-зеленым языком застывшей лавы трещину, и учел главное. Там, где марсоход сможет аварийно затормозить, громоздкий Аквариум – не сможет.
Родившаяся на склоне горы свежая трещина со скоростью курьерского поезда сбежала вниз и рассекла кальдеру надвое – в каком-то метре перед носовой оконечностью Аквариума.
Марсоход под управлением Капелли заложил крутейший вираж и, избегнув падения в огнедышащие недра, чиркнул колесом по стене Аквариума. После чего рывком остановился.
Что касается нашего марсохода, то он управлялся не столь опытным водителем. А может, нам просто везло меньше.
Очередным сейсмическим толчком нашу машину снова подбросило. И она, утратив сцепление с поверхностью, полетела кормой вперед прямиком в тот балкончик, с которого вещал Угол Девяносто.
К слову, предводитель инопланетян тоже успел сориентироваться. Точнее, за него сориентировались его телохранители, которые буквально силком втащили босса внутрь.
Я весь сжался, ожидая неизбежного удара.
Однако корма нашего марсохода не врезалась в стену Аквариума ни в ту секунду, ни в последующую.
Мы будто бы попали в невидимую вязкую патоку и сближались с инопланетной халабудой куда медленней, чем подсказывала интуиция.
Как мне позднее объяснил Капелли, мы попали в разновидность того самого гравитонного защитного поля, которое умели генерировать силовые агрегаты на наших поясах. Только, учитывая масштаб сооружения, поле это не имело такой высокой напряженности и не могло полностью погасить кинетическую энергию марсохода.
