Глава 21
Как в старые добрые времена
В Аквариум мы проникли со стороны вулканического разлома, которому Костя пророчил войти в историю под именем «ущелья Литке».
Конечно, ради этого пришлось протискиваться по узенькой, не до конца остывшей скальной полке над клокочущей магмой.
Но это было в любом случае правильней, чем пытаться преодолеть целую россыпь аномалий, что оккупировали нижнюю палубу.
Да-да, когда мы, ведомые моей сталкерской интуицией, обогнули Аквариум со стороны разлома и заглянули внутрь, мы увидели, что аномалия, перекрывшая нам вход, лишь одна из многих…
В то же время, аккуратно подпрыгнув на ракетном ранце и заглянув на следующую палубу – напомню, что мы все условно называли ее «ангарной», – я удостоверился, что ярко выраженных аномалий там не видно.
Несколько тестовых гаечек, брошенных в недра инопланетного сооружения, показали, что я прав.
В итоге я, как лидер нашей группы, отважился ступить на ангарную палубу и продвинулся вперед на десять шагов.
Затем я призвал Капелли и Тополя присоединиться.
– Вот чего я совершенно не понимаю, – сказал Тополь, опасливо оглядываясь, – это откуда взялась такая тьма аномалий на нижней палубе? Генератор у них, что ли, какой-то заработал? Чтобы, значит, посторонние по их имуществу не шастали?
Как ни странно, Капелли знал ответ на этот вопрос.
– Ты про глюонные сгустки что-нибудь слышал? – спросил он вкрадчиво.
– Нет… Где бы я это слышал? – Тополь даже обиделся.
– Ну так я тогда расскажу. Глюоны – это такие крошечные элементарные частицы. С их помощью соединяются кварки, из которых состоят нейтроны и протоны в ядре атома.
– Ну это все знают! – ввернул я.
– Вот и отлично, – бесстрастно кивнул Капелли. – А теперь про сгустки и откуда они берутся. Раньше наша наука даже и не подозревала о том, что подобные физические агрегаты возможны…
– Ну-ну, я заинтригован, – честно признался я, даже душой кривить не пришлось.
– …Но после так называемого Челябинского импакта 2013 года в районе озера Чебаркуль остались аномалии, которые наполовину состояли из глюонных сгустков, и мы начали постепенно постигать природу этого явления, – продолжал Капелли. – Когда масса совершает переход по альфа-срезу римановой свертки пространства, она – первично – как бы отталкивается от окружающей ее материи. И материя, по самому обычному третьему закону Ньютона, кое- что испускает из себя в противоположном направлении. И вот это «кое-что», представьте себе – огромное количество глюонов.
– То есть выходит, если по-простому выражаться, что глюонные сгустки – это комья грязи, которые летят из-под протекторов стартующего галактического внедорожника? – Мои глаза сияли.
– Погоди-ка, – Тополь лукаво прищурился. – Третий закон Ньютона – это я понимаю. Но звездолет химероидов стартовал вчера. А мы потом еще много часов возились на нижней палубе Аквариума и никаких глюонных сгустков не видели! Что-то тут не сходится…
Но Капелли было не так-то просто припереть к стенке:
– С этим я, конечно, соглашусь… Но и ты прими во внимание, что эта коллизия с испусканием лишних глюонов происходит не в обычном трехмерном пространстве, а в расширенном одиннадцатимерном континууме микромира. В этом континууме смысл измерения «время» совершенно другой, и поэтому действие третьего закона Ньютона в данном случае растянулось на сутки!
В этот момент у всех сгорели мозги. И, понимая это, я тоном бодрячка сказал:
– Орлы, а давайте лучше артефакты искать. Ибо… Ибо нехер!
Капелли с Тополем посмотрели на меня с благодарностью. Во всякой просвещенной дискуссии лучше всего тот момент, когда она наконец заканчивается.
Когда мы вчера сквозь угар общей неразберихи наблюдали посадку химероидов и профессора Перова в звездолет, я что-то не заметил у них в руках чемоданов. (Ну или с чем там у них принято линять с осточертевшей планеты?)
Поэтому я рассчитывал обнаружить в помещениях Аквариума богатую добычу. Целые горы инопланетного барахла! Или, как говорим мы, сталкеры, жирный хабар.
Но то ли весь хабар превратился в глюонные сгустки, то ли чемоданы, незаметно для нас, химероиды загрузили с другого борта звездолета… В общем, никаких сундуков с инопланетными золотыми дублонами мы поначалу не обнаружили.
Скажу правду: меня это несказанно бесило!
Позабыв об осторожности, я, алчный, как капитан Джон Флинт, энергично вышагивал по, скажем так, коридору, имеющему лишь одну стену. Да-да. Слева от меня простиралась длинная анфилада дверей, а вот справа – за легким, местами раскуроченным ограждением зияла пустота ангара. Именно там еще вчера располагалась корма звездолета, а сегодня не было уже ничегошеньки.
