Я бы сказал, что это были своего рода комары. По поведению. Но внешне эти летучие бестии на насекомых совсем не походили – крылышками не махали, хоботки не топорщили, лапками не сучили.
Капелли ловко поймал одну из «снежинок» и, прихлопнув на ладони, принялся рассматривать. Не забыл он сбросить изображение и нам на шлемы, чтобы мы тоже обогатили свою эрудицию.
Инопланетная снежинка вблизи представляла собой нечто среднее между крошечным воздушным змеем, приводимым в движение несколькими спиралевидными турбинками, и пушистой головкой одуванчика – во все стороны торчали крошечные щупики и жгуты.
Ежу было ясно, что посланцем мира и добра такая гадость быть не может.
– Ну и дрянь, – сказал Тополь. – Нанобот какой-то, да?
– Да где же «нано-»? Так, «милли-», – поправил его неисправимый Капелли.
– Можно сойтись на «микро», – предложил я. – «Миллиботы» вообще не звучит. «Микроботы» еще туда-сюда.
Пока мы боролись за чистоту терминологии, снежинки буквально облепили нас. А из дыры в полу всё прибывали и прибывали новые.
Причем к каждому из нас, казалось, была приписана своя собственная стая этих бестий. И еще многозначительная деталь: притяжение черной дыры на них не действовало совершенно. На моих глазах «снежинки» пролетели между хромированными поручнями тележки, и ни одну из них в воронку не засосало!
Вдруг запиликал тревожный зуммер моего скафандра.
Что за черт?!
Оказалось, мы перегрелись.
– У меня сердечник раскалился, как будто мы в жерло вулкана спускаемся, – прогугнил Тополь своим фирменным обиженным тоном.
– У меня, кстати, тоже, – сказал Капелли удивленно. – Но не факт, что это правда! Может быть, микроботы сводят с ума нашу электронику?
Я вскрыл нагрудный отсек своего скафандра, где рядком покоились все сердечники. Меня интересовал аналоговый индикатор в оголовке теплового сердечника.
Он показывал… максимальный максимум температуры! И минимальный минимум ресурса сердечника!
Нужно ли говорить, что я очень громко и грязно выругался?
– У нас минуты три, пока сердечники не отстрелятся, – заявил я, очень стараясь, чтобы мой голос прозвучал спокойно. – Надо бежать.
И мы побежали. По всё тому же опостылевшему коридору – только теперь анфилада раздвижных дверей была не слева от нас, а справа.
На бегу мы как могли тщательно постряхивали с себя микроботов.
Метров через пятьдесят нам показалось, что мы оставили опасность позади.
Мы остановились и обернулись.
– Ах ты ёкарный ты нафиг! – ахнул Тополь.
Там было от чего ахнуть – серые снежинки неслись за нами почти непроглядной вьюгой.
– Бьем из ракетометов с установкой ракеты на картечь! – постановил Капелли.
Мы выхватили «Штурмы» и слаженно выстрелили в самую гущу серой тучи.
Наверное, какое-то количество ботов мы ухлопали. Но никакого зримого эффекта, увы, не достигли.
Нам оставалось лишь продолжить отступление. Каковое, замечу, было осложнено широкой трещиной в палубе, над которой стояло оранжевое зарево – с нижней палубы «фонила» одна из глюонных аномалий.
Нам пришлось перепрыгнуть через трещину, уповая на то, что кинетический эффект аномалии на таком расстоянии будет незначительным, а от радиационного спасет соответствующий сердечник.
Капелли, который ради ее величества науки самоотверженно тащил тележку с аномалией, прыгнул первым.
Мы – за ним.
Агрессивный серый снег отставать от нас не желал. Сотни микроботов, кружась, перетекли через трещину.
Но при этом едва ли не треть из них… как будто обессилела, замедлилась и начала терять высоту!
– Ага! Ага! – Тополь заметил то же что и я. – Не любят глюонные ванны! А давайте еще раз пять сиганем через эту трещину туда-сюда! Думаю, мы ухайдакаем всех!
– Формально план безупречный, – заметил Капелли. – Но радиационные сердечники таких нагрузок не потянут. У них ведь тоже ресурс ограничен…
Спасительной мысли было суждено родиться в моей голове.
– Не так надо, – сказал я. – Заскочим в одну из пустых кают. Дождемся, пока все снежинки, преследуя нас, залетят внутрь. Затем стреляем из ракетомета в палубу. Получается пробоина, и открывается путь глюонному излучению. А мы выскакиваем наружу и запираем дверь!
Мой план оказался совершенно безупречен – бывают ведь и такие планы?
Мы поступили в точности по моим словам и уже через три минуты стояли перед закрытой дверью, в которую изнутри стучались обреченные
