пеной.
Подрагивающее тело обвисает на цепи.
– Ты сам виноват, – шепчу я, прижимая покалеченную руку к груди. Боль раскаленными иглами пронзает кисть. – У меня не было выбора.
«Был», – едва слышно шепчет совесть.
Ужасная апатия охватывает тело и мысли. Потребность сесть и выплакаться становится необоримой.
Но вид ворот, таких близких… один шаг, и можно дотянуться рукой, дает силы сделать этот шаг.
Достав из кармана связку ключей, ищу тот единственный, который откроет путь к свободе. Не подходит ни один.
В отчаянии пробую близкие по форме. Не входят. Здесь отверстие под ключ восьмиугольного сечения, если верить входному отверстию замка, в связке же самые разные ключи: плоские, круглые, но многогранных нет.
Покосившись на нож, мелко дрожащий во второй руке, едва не плачу от огорчения. Столько пройти, и вот…
Стараясь не торопиться, а действовать четко и выверенно, пробую ключи по второму кругу. Все подряд. Не подходит ни один.
Как глупо… От жуткого отчаяния хочется биться головой об стену.
Придется возвращаться. Нечего и мечтать открыть замок без ключа. Я ведь не медвежатник. Сунув ключи в карман, бреду назад. В висках гидравлическим прессом ухает кровь, перед глазами плывет пелена.
Проходя мимо трупа, старательно смотрю в другую сторону. Осознание напрасности убийства сводит с ума.
До самого банно-прачечного помещения не покидает ощущение, что мертвец сверлит взглядом спину. Если обернусь, он блеснет злобными огоньками алых глаз и, оскалив окровавленную пасть, зарычит.
Прокравшись на надзирательскую половину, закрываю дверь. Делаю это медленно, но навесы все же издают скрип. Тихонько.
Теперь замок.
Ключ попадает в замочную скважину далеко не с первой попытки. Лишь усилием воли удается на миг унять дрожь.
Два оборота, щелк-щелк.
Замираю.
Дальше. Мимо кухни…
Прислушиваюсь – тихо. Лишь мыши шуршат да холодильник тарахтит.
Проскользнув в спальню, перевожу дыхание.
Вольдемар храпит, раскинув руки и свесив ноги с кровати.
Нужно вернуть ключи на место и пристроиться в ногах.
И тут меня бросает в холодный пот.
Кровь!
У меня весь подбородок в крови, и халат…
– О боже! – беззвучно шепчу я, борясь с волнами страха.
Нужно успокоиться.
Делаю десять глубоких вдохов-выдохов.
Дрожь уменьшается. Однако ледяные пальцы, до хруста сжимающие мочевой пузырь, хватку не ослабили.
Первым делом нужно вернуть ключи на место. Потом пробраться в туалет и там уничтожить следы убийства.
Некстати приходит мысль, что я только что убила человека. Первый раз в жизни… Можно подумать, я собираюсь сделать это еще раз.
И что удивительно, особых чувств по этому поводу я не испытываю. Страх, что узнают, кто это сделал, – да. А вот угрызений совести не ощущаю. Может, позже придут, когда количество адреналина в крови уменьшится?
Ухватив полу Вольдемарового фрака пальцами, приподнимаю ее, засовываю связку ключей в карман. Они позвякивают, заставляя вздрогнуть, но парень продолжает храпеть.
С этим покончили.
И тут меня накрывает. Озноб обжигающей волной прокатывается вдоль позвоночника, сводя тело судорогой. У меня была связка ключей, а я даже не попробовала открыть оковы на Феде. А ведь один из этих ключей мог освободить его.
«И что дальше? – зло обрываю сама себя. – Освободила. Ворота открыть не смогли… дальше?»
Поздно, уже поздно думать, как могло бы получиться. Нужно спасать свою жизнь.
Ключи на месте. Пустую винную бутылку прячу в кладовку, нож – в верхний ящик письменного стола, предварительно стерев с него отпечатки пальцев и кровь полой халата. А теперь быстро отмываться. Если повезет, отстиранный халат успеет высохнуть.
«Вот же голова дырявая», – кривлюсь я, повторно извлекая из кармана связку ключей. Про закрытые двери совсем позабыла.
Пробравшись в туалет, закрываюсь на защелку, но свет не включаю – будет пробиваться в зазор между дверью и полом. На ощупь снимаю халат.
