Комната повелительницы местного рассадника зверств и насилия закрыта, и ключи недосягаемы.
Но отступать некуда.
Теперь вариант один – идти до конца.
Мордоворот с Господином Кнутом в Санатории, повезли очередную жертву. Остаются Призраки, но они возле камер, и если действовать тихо, можно проскользнуть незамеченной. Еще Вольдемар, но он редко покидает свою комнату. И разве что по закону подлости можно наткнуться на него в коридоре. Екатеринин сынок весьма медленно соображает, да и оружия не носит, так что пистолет даст огромное преимущество.
Осталось придумать, где взять ключ от той двери, которая ведет к свободе.
Покинуть подземелье через дверь с навесным замком, через которую приводят всех вновь прибывших, можно, лишь минуя караульное помещение. Да и дальше, насколько помнится, где-то среди запутанных лабиринтов есть охрана с собакой.
О том, чтобы дождаться возвращения Петра Евгеньевича с карликом и, устроив засаду, перестрелять их у открытой двери, и речи быть не может.
Мордоворот без автомата не ходит. Да и пистолет у него в кобуре на поясе имеется. Но самое страшное, что он ими пользоваться, не в пример мне, хорошо умеет.
Двигаюсь вдоль ряда дверей, проверяя замки и засовы. Закрыты все. Без ключей такие не откроешь. Разве что «болгаркой» дециметровую полосу засова перерезать. Но не факт, что под ней не обнаружится еще один – врезной – замок.
Этот вариант отпадает.
Изнутри дверь между блоком, где проживала Великая Екатерина, и остальным подземельем открывается свободно. Это обратно без ключа не войдешь. Оставлю приоткрытой на всякий случай. А то вот со Старухиной комнатой поспешила, теперь хоть локти кусай.
В железной двери есть глазок, но рассмотреть в него ничего не получается. Должно быть, он закрыт с обратной стороны.
Приоткрыв дверь, выглядываю.
В коридоре никого нет, но дверь в комнату Господина Кнута открыта нараспашку, и из нее доносятся звуки.
Неужели уже вернулись? В груди колет от дурного предчувствия.
Опустив флажок на пистолете так, чтобы стала видна красная точка, крепко сжимаю рукоять. Это придает решимости.
Подкравшись к открытой двери, заглядываю.
Растянувшийся на кушетке перед телевизором, карлик поворачивает ко мне лицо с широко распахнутыми глазами.
Грохот выстрела.
Удивление на лице тонет в кровавом месиве.
– За Нинку, – шепчу я, не веря собственным глазам. Я же целилась в грудь, где площадь попадания больше.
Телевизор, выбросив сноп искр, погас. Должно быть, пуля, пройдя сквозь череп карлика, попала в него и что-то закоротила. На экране рассыпались красные брызги.
Пнув рухнувший на пол труп, выглядываю в коридор.
Никого.
Удивлюсь, если на грохот выстрела не придут посмотреть, что за шум.
Мелькает тень.
Сердце, дернувшись, замирает.
Отступаю в глубину комнаты.
Прислушиваюсь.
Ствол пистолета пляшет в руке.
В таком состоянии я и с двух метров промажу.
Поспешно приседаю за столом, надеясь непонятно на что.
Падающий из коридора свет меркнет.
В дверном проеме появляется и замирает силуэт Мордоворота. Еще шаг, и он увидит меня. Выскочить и выстрелить не успею – нет навыков, да и страх сковывает мышцы.
– Что происходит?
Петр Евгеньевич резко оборачивается на голос Вольдемара.
Не раздумывая, направляю пистолет в широкую спину и жму на курок. Раз, второй, третий… Второго шанса не будет.
В тот же миг из сопла автомата вырывается струя огня. Свист пуль, визг рикошетов, смачное чавканье разрываемой плоти, дикий вой.
И внезапно опустившаяся тишина.
Словно в замедленной съемке, Мордоворот начинает поворачиваться.
Окаменев, не могу отвести взгляд от темных пятен на спине.
