– Сигареты не забудьте, – напоминаю я.
– Блок синих.
– Этих?
– Да. Впрочем, давай два. Выходные предстоят длинные.
– Спасибо за покупку, – заученно говорит кассир, протягивая сдачу.
– Спасибо в стакан не нальешь, – улыбается Боксер, пересчитывая купюры.
Лавируя среди покупателей, толкаем тележку к выходу. Забитые сверх меры пакеты поскрипывают, словно сказочные враги оружейника Просперо после сытного обеда.
– Следующая остановка, – объявляет Максим, открывая багажник, – лоно природы.
– Такое первозданное, все заросшее… – шепчет Федя таинственно-мечтательным голосом.
– Чем? – простодушно интересуется подруга.
– Деревьями и кустами, – поспешно вставляю я, вслед за парнем ныряя в салон «Нивы».
2. Укромный уголок
– Ты уверен, что нам сюда? – Нинка с сомнением разглядывает ползущий мимо пейзаж. – Что-то не похоже, чтобы этой дорогой часто ездили. Может, мы свернули куда-нибудь не туда?
– Не зуди, – отмахивается Боксер. Вот же привязалось прозвище… никак не думается о нем как о Максиме или хотя бы Максе. – Доставлю по назначению.
Куда ни брось взор – повсюду донбасская степь, густо усеянная осевшими от возраста терриконами. Рядом с обочиной высится нагромождение железобетонных плит, в котором с трудом угадываются останки какой-то шахтной инфраструктуры. Или воздух подавали, или шахтеров под землю опускали. Уже и не поймешь. А вот следы деятельности охотников за металлоломом в виде бетонной крошки видны повсюду. И сюда добрались.
– Давайте спросим у кого-нибудь, – предлагаю я. От одной мысли о том, что мы заблудились, усиленно бьется сердце.
– Можешь у меня спросить, – хохочет Боксер. – Или у Нинуськи. А вон еще ворона кружится. Притормозить?
Спросить действительно не у кого. Лишь где-то на пределе видимости, на берегу небольшого пруда, а скорее крупной лужицы, лениво пасутся под присмотром пастуха коровы. Да, возможно, бродят по лесонасаждениям грибники. Но маловероятно, дождей давно не было, какие уж тут подберезовики да лисички.
– И что будем делать? – от волнения голос начинает дрожать. Почему-то в голову сразу лезет всякая ерунда: закончится бензин, или просто заглохнет машина, встретятся сбежавшие из колонии заключенные, загнанные и оттого озверевшие, готовые на все…
– Ехать, – отвечает водитель, отбирая у Нинки бутылку пива.
– Целоваться, – впечатав меня в окно, тычется мокрыми губами в ухо Федя. Хорошо, у старых моделей «Нивы» нет задних дверок, а то вывалилась бы.
По мере сил уклоняюсь, пытаясь использовать сумочку как щит. Выходит плохо.
– Нам налево, – сообщает Боксер, выворачивая руль. Причин его уверенности не вижу: развилка равнозначная, знаков и указателей нет.
Отечественный внедорожник съезжает с испещренного колдобинами, но все же асфальта и катит по тряской накатанной дороге. Судя по застывшим и сохранившимся в неприкосновенности отпечаткам протекторов какого-то грузовика, ею пользуются крайне редко. Дождя уже не было больше двух недель.
Минут восемь-десять борьбы в стесненных условиях, и я получаю небольшую передышку. Федя переключается на пиво.
Поправив одежду, верчу головой. Дорога виляет, словно лесная тропинка, проложенная безумными ежиками, бегающими как угодно, но только не по прямой. По правую руку мелькают жалкие сосенки, по левую – забитые кустарником дубки. Все серые, запыленные.
– Давай спросим у этих, – предлагаю я, ткнув пальцем в перегородившую дорогу машину.
– Давай, – тотчас соглашается Максим, – заодно ноги разомнем, а то жопу отсидел, аж отлить хочется, мочи нет.
Перемалывая жухлую траву в пыль, «Нива» съезжает на обочину.
Проворно покидаем душное нутро автомобиля.
Из темно-синей «Газели» показывается девичье лицо, окруженное сияющим ореолом белоснежных волос. Ядовито блестит фиолетовая помада на пухлых губах, в ушах покачиваются огромные красные сережки-кольца.
Улыбаясь, машу рукой.
– Привет.
– Здравствуйте, – отвечает блондинка, выбравшись наружу.
Хрустя валежником, словно медведь-шатун, из посадки появляется группа молодежи. Три парня и пара девчонок. Их шуточки не оставляют сомнений в цели посещения близлежащих кустиков.
