Луч прыгает вверх. Доносится то ли вздох, то ли всхлип.
Пятно света возвращается, подрагивая больше обычного.
– Спаси меня, – шепчу я. – Спаси…
Опускаю руку на живот, ерошу пальцами едва отросшие волоски.
На душе – пустота.
Вольдемар сопит. Шумно и часто.
Молю:
– Спаси…
Силы оставляют меня.
Глаза застит пелена.
Двоящийся луч света уплывает вдаль.
Без сил обвиснув на цепях, роняю голову на грудь. В ушах шум, в голове туман. Лишь мысль-мольба «Спаси, спаси…» пульсирует потоками нейронов в нервных окончаниях. Лишь она связывает истощенное тело с жизнью.
Спаси…
Мысль звучит все слабее, угасает надежда и вместе с ней жизнь.
Боль и свет, бьющий в глаза, приводят в чувство.
Рука, удерживающая голову в приподнятом состоянии, резко дергает волосы назад. Губ касается что-то холодное и мокрое.
Невольно сглатываю, но в горле сухо и пыльно, словно в пустыне.
Свет фонарика уплывает в сторону.
Тянусь губами к источнику влаги.
– Пей, – протягивает миску с мутной жидкостью, видимо водой, парень.
Вольдемар. Его неизменный светлый фрак в дрожащих отблесках света кажется саваном призрака.
– Спасибо, – шепчу я. Корочка на губах трескается, и вода отдает соленым. Ее мало, хватает лишь смочить горло, но не утолить жажду. Однако животворящая влага приносит облегчение, муки жажды отступают, перестают быть столь жесткими, возвращается надежда. А вместе с ней и желание жить.
Хрустит под ногой каменная крошка, из-за поворота показывается Господин Кнут во всей своей красе: кожаный передник, «летучая мышь» и неизменная спутница – плеть.
Обнаружив Вольдемара, он неопределенно хмыкает.
– Вдохновения ищешь?
Звук ненавистного голоса, словно вой бормашины, рвет нервы.
Мои пальцы, подобно когтям хищной птицы, впиваются в штанины Вольдемара, не давая ему отойти или убежать.
Карлик, погладив рукоять плети, произносит:
– Правильно, пользуйся, пока она убежать не может.
– Ты смеешься надо мной? – с дрожью в голосе спрашивает парень. Нехорошей такой дрожью, угрожающей.
– Нет, – поспешно восклицает низкорослый садист. – Это просто дружеский совет. Я бы и сам не прочь поучаствовать, но… не буду мешать, ухожу- ухожу. Вернусь позже, как только ты закончишь.
Если он вернется – мне не перенести очередного избиения.
Проводив карлика взглядом, решительно обнимаю Вольдемара за ноги.
Он дрожит, но не вырывается.
– Хороший, хороший, – шепчу я. – Спаси меня.
Свет фонаря падает мне на лицо.
Поспешно зажмуриваюсь.
– Ты добрый, – шепчу я, расстегивая ширинку. Запах немытого тела накатывает тяжелой волной.
Беру парня за руку.
Вздрогнув, он пятится.
Сжав пальцы, прижимаю его руку к своей груди.
– Погладь, – шепчу я, наблюдая сквозь полуприкрытые веки. Так он должен меньше нервничать.
Холодные пальцы скользят по коже, не решаясь сжать.
Подаюсь навстречу, щекочу соском ладонь.
