Словно в калейдоскопе замелькали образы. Не успев сосредоточиться на одном, понимаю, что уже вижу другой.
Сколько я так пролежала – не знаю.
Обезболивающие уколы перестали действовать. На спину словно кто-то горсть раскаленных углей бросил.
Пробую подняться. Не с первой попытки, но получается. Ухватившись за край кровати, подтягиваюсь и наваливаюсь грудью. Перевожу дыхание. Руки дрожат, в голове туман.
Накатывает такая ярость, что тело свело судорогой.
«Я выживу!» – твержу наперекор всему.
Это придает сил.
Забравшись на кровать, обессиленно плачу.
По коридору катится вал звуков, голосов.
Разносят обед. Или ужин…
От этих мыслей болезненные судороги скручивают желудок. Настроившемуся на исцеление организму требуется энергия.
Но сил на то, чтобы добраться до двери и получить порцию, нет.
Из соседней камеры доносится Нинкин голос, который просит разрешения покормить меня.
Карлик орет:
– Молчать, молчать, молчать! Без разрешения рта не раскрывать!
Какая она все же замечательная. Настоящая подруга.
Свистит плеть.
Женский взвизг.
«Вот же низкорослая мразь!» – мысленно ругаюсь, до скрежета зубов сжимая челюсти, не позволяя родиться отчаянному воплю.
Раздача следует мимо моей камеры.
Простившись с мечтою о еде, я до боли сжимаю кулаки. Из ранок от впившихся в ладони поломанных ногтей выступает кровь.
Сердце отсчитывает удар за ударом, и они отзываются болезненной пульсацией пустого желудка.
Скрипит дверь.
Вздрогнув от неожиданности, я поворачиваюсь на шум.
Ко мне приближается уже знакомая толстушка со стаканом супа, накрытым хлебной краюхой, в одной руке и пластиковой бутылкой – в другой.
– Только быстро, – бросает злобно скалящий зубы Господин Кнут, закрывая дверь. Заброшенная им на плечо плеть зло качнула в моем направлении раздвоенный кончик, словно помня вкус крови и томясь жаждой испить ее вновь.
– Спасибо, – роняя слезы, шепчу я.
– Ну что ты, милая, что ты…
Поставив воду у ножки кровати, женщина подносит стакан к губам.
Я жадно глотаю.
– Ну-ну… не спеши так, подавишься.
Отломив от краюхи кусочек, она кладет его в рот. И дает запить бульоном.
– Еще кусочек…
Внутри разливается приятное тепло.
Глаза осоловело косеют, веки наливаются тяжестью.
Сделав очередной глоток, я засыпаю.
13. Будни узницы
Просыпаюсь я ночью. Если верить приглушенному свету в коридоре и многоголосому храпу.
Суп оказал чудодейственное воздействие на весь организм. Появились силы двигаться.
Шарю у изголовья. Пальцы задевают бутылку.
Несколько глотков.
Тело болит ужасно. Горло опухло, каждый глоток дается с трудом. Под лопатку колет. Сердце то замирает, и меня бросает в холодный пот, то начинает биться быстро-быстро, и по венам словно от «горячего» укола струится жидкий огонь.
Незаметно вновь соскальзываю в состояние дремы.
Мозг вроде бы отдыхать должен, а он в интенсивном режиме крутит кадры безумного фильма. Непрерывные метаморфозы, уследить за которыми невозможно. Взлетающая к потолку плеть оказывается черным, как смоль, вороном, чей огненно-красный глаз стремительно увеличивается, превратившись во вспышку, из которой выходит темный силуэт карлика, рука с плетью резко поднимается вверх…
