приблизиться.
Холодея от ужаса, подхожу.
– Покажи спину, – гаденько улыбаясь, требует он.
Поворачиваюсь и опускаю до пояса халат.
Подавшись вперед, низкорослый садист изучает результаты своей работы, несколько сглаженные умением алкаша-лекаря и временем.
– Одевайся.
И уходит.
Что он там хотел увидеть – не знаю. Наверное, отыскал. Поскольку на следующее же утро, едва закончив завтракать, по его распоряжению отправляюсь на общественно полезные работы.
Стараюсь запомнить дорогу, чтобы иметь возможность ориентироваться. Если я правильно поняла, то караульное помещение служит своеобразным шлюзом, отделяющим «тюремный» отсек от «надзирательского». Пройдя караульное помещение, мы минуем два перекрестка. У первого ответвление уходит вправо, у второго – влево.
Выйдя к третьему перекрестку, мы сворачиваем налево и сразу же входим в довольно просторное помещение, обстановка которого не оставляет сомнений в его назначении. Кухня.
– Ваша задача почистить рыбу, – сообщает карлик мне и еще одному узнику. Мужчине лет сорока, с худым лицом и кустистыми бровями. – Проверю.
В большой железной миске трепещется несколько десятков рыбин от небольших – с ладонь, до крупных – граммов на шестьсот.
Кивнув Призраку, неподвижно сидящему в дальнем углу на табуретке, Господин Кнут грозит нам плетью и выходит прочь.
Взяв палочку, к которой в два ряда прибиты крышки от пивных бутылок, скоблю по блестящему боку небольшого карпа. Чешуя летит во все стороны. Рядом воюет с рыбиной собрат по несчастью. У него выходит еще хуже.
Кошусь на сонно зевнувшего Призрака. При внимательном рассмотрении он оказывается таким же, как показался на первый взгляд. Неказистый мужичок.
Словно почувствовав взгляд, он встрепенулся, сунул в мойку кружку.
– Работайте.
Скребки задвигались интенсивнее. Кто знает, чего ждать от приближенной к Старухе особы. Все они здесь самодуры и садисты.
Призрак выходит, оставив нас одних.
Странно. Может, притаился в коридоре и будет подслушивать, не кинемся ли рыскать по холодильнику или строить планы побега. А то и глазок где-то проделал. Наблюдает.
Некоторое время мы работаем молча.
Затем мужчина, склонив ко мне голову, шепотом представляется:
– Николай. Можно просто Коля.
– Настя.
Глотая летящую во все стороны чешую, шепотом разговариваем. Одним глазом контролирую процесс чистки, вторым слежу за дверью. Здешние порядки предусматривают наказание за несанкционированное открывание рта.
– Вы давно здесь?
Николай вздыхает:
– Кажется, вечность, Настя. А на самом деле меньше месяца. Точно не скажу – календаря не веду, но дней двадцать пять, может, двадцать восемь.
Избавив рыбину от чешуи, думаю вслух:
– А чем брюхо вспороть?
– А вот так боком, – показывает Николай. Выходит неубедительно. Ребристый край пробки скорее трет, нежели режет.
– А простого ножа здесь нет?
– Не нужно рисковать.
– В каком смысле?
– Настя, тут два варианта, – грустно произносит собрат по несчастью, – либо искать нож самим, либо спрашивать у этих…
Вздохнув, соглашаюсь:
– Плохие варианты.
– А как вы пытались убежать? – после небольшой паузы, интересуется Николай.
– При медицинском осмотре попросила помощи у медсестры. Она отвела меня в подвал, а оттуда забрал уже карлик и сотоварищи.
– Полагаете, что медсестра выдала вас?
