самого. Да,
- Увы, Ваше Высочество, я никогда не увлекался генеалогией. Сами понимаете, у молодого шалопая иные интересы, нежели копаться в Бархатной Книге. А потом началась Мировая война, и стало уж совсем не до изучения фамильных архивов. Помню только кое-что, урывками. Вот, к примеру, двоюродный дядя моего отца, Алексей Борисович Лобанов-Ростовский - он сейчас в дипломатической миссии в Берлине. Он потом стал... то есть станет министром иностранных дел и, кажется, ученым-историком.
- Вот как? Любопытно, любопытно. - отозвался Великий князь. - А у меня к вам, Константин Борисович, просьба, и как раз по исторической части. Вы не могли бы рассказать, разумеется, когда будет свободное время, что ожидает Россию в ближайшие несколько лет?
- Признаться, я не силен в истории. И потом... - Лобанов-Ростовский испытующе посмотрел на собеседника, - вы уверены, что хотите это знать?
- Какие могут быть сомнения? - удивился Николай Николаевич. - Разумеется, хочу. Вот, например...
- Давайте поступим так, - перебил прапорщик. - На днях мы с вами навестим один из наших кораблей, и я представлю вас одному господину. Он не мне чета - настоящий ученый, историк, и наверняка сможет ответить на все ваши вопросы.
- Но хотя бы вкратце, князь! Например, чем закончится эта война?
- О чем вы говорите, Ваше Высочество? Откуда мне это знать? То есть я знаю, конечно, чем она закончилась там, у нас. Но ведь здесь-то теперь все может пойти наперекосяк! Например, я еще по гимназическому курсу истории помню, что сражение на Альме закончилось поражением войск, которыми командовал князь Меньшиков. Потом последовала осада Севастополя, а флот пришлось потопить, чтобы не пустить в гавань корабли союзников. У нас же, сами видите, что творится! - и он кивнул на французские корабли, застрявшие на отмели, на солдат и обозников, собирающих французские трупы. - Какую цену теперь имеют мои предсказания?
Великий князь недоуменно нахмурился, потом лицо его посветлело:
- Да, об этом я как-то не подумал. В самом деле, раз вы вмешались в события, они теперь сложатся иначе! Какая необычная мысль… Выходит, вы с нашей помощью переписываете известную вам историю?
- Выходит, так Ваше Высочество. Да вы потерпите немного: тот господин, с которым я вас хочу познакомить - он как раз на этой теме собаку съел. А что до меня, то увольте, у меня от подобных парадоксов ум за разум заходит…
- Константин Борисыч, вашбродие, разрешите обратиться?
На лице Великого князя мелькнуло раздражение. Ну еще бы, подумал Лобанов-Ростовский, кого он видит перед собой? Ваньку без роду, без племени, мужика в шинели, и только. Суконное рыло - а туда же, в калашный ряд, князя окликает по имени-отчеству! Как ему объяснить, что и в авиаотряде и на «Алмазе» отношения между офицерами и их подчиненными несколько иные?
- Что тебе, Егорыч!
- Так что санитары нашли у реки хранцузского
Прапорщик немедленно вспомнил всадников, которых он скосил пулеметной очередью. Верно, как раз у бродов они и были...
- Это ты молодец, Егорыч. Где он, генерал твой?
- Да в мазанке, у речки! Я ребят кликну, они его на носилках враз приволокут!
- Не стоит, - вмешался Великий князь. - Зачем тревожить раненого? Ты, любезный, поищи санитарную двуколку, а мы пока пешком прогуляемся. Верно, прапорщик?
Лобанов-Ростовский кивнул. Его не прельщала перспектива прогулки по заваленному трупами склону, но кто он такой, чтобы спорить с сыном Императора?
На кого-то похож этот тип, подумал прапорщик. И не просто похож - вылитый! Только вот на кого?
Солдаты разместили пленника со всеми возможными в такой ситуации удобствами - прикрыли щелястую скамью французской шинелью, взятую, надо думать, с кого-то из убитых, выставили на кособокий стол жестяную солдатскую манерку с водой, выложили на чистую тряпицу горсть сухарей и яблоко. Когда Лобанов-Ростовский с Великим князем вошли в саманную хижину с наполовину снесенной крышей, узник - невысокий, полный человек, - даже не повернулся к гостям. Он сидел, сгорбившись; к нехитрой солдатской снеди даже не притронулся. Моложавое, одутловатое лицо с выступающим подбородком; тонкий прямой нос, тонкие же губы, высоченный лоб, над ним прилизанные темные волосы. На плечи накинут синий с золотыми эполетами сюртук, лопнувший по шву на спине; левую руку неловко держит в тряпичной петле. Офицерское кепи с красным верхом лежит на столешнице.
Николай Николаевич, не удержавшись, присвистнул. Француз повернулся к вошедшим и прапорщика словно током прошибло - он понял, на кого похож пленный.