Патрик успел стать всеобщим любимцем, и тому, что помогал его убийцам, не стоит рассчитывать на сочувствие.
- Так вот, Фибих, - продолжил командир «Алмаза», - восемь наших боевых товарищей погибли, выполняя несуществующую, с вашей точки зрения, присягу. Что, кстати, более чем спорно: вы присягали не только нынешнему монарху, но и царствующей династии, престол-отечеству, России, наконец!
Фибих хотел, было, возразить, но, встретившись взглядом с каперангом, как-то сразу осунулся, сник и промолчал.
- Но не будем заниматься крючкотворством, - продолжал Зарин. - Тем более, что мы не в коллегии присяжных поверенных, а в кают-компании. Не кажется ли вам, Фибих, что своим омерзительным поступком вы предали, прежде всего, их, погибших?
- Это не юридическая, а нравственная категория! - взвизгнул доктор. - Ни в одном уложении о преступлениях вы не найдете...
- Зато найдем статью о шпионаже. Вы ведь прихватили с собой секретное имущество - гидроплан и пулемет системы «Льюис». Что вы на это скажете?
- Скажу, что эти так называемые «секреты» не являются собственностью Российской Империи! - заявил Фибих. Он немного отошел и приободорился. - Вы все не хуже меня знаете, что наши мужички сами могут только лапти плести и водку хлестать. Аэропланный мотор «Гном» - французской конструкции, «Льюис» изготовлен в Великобритании. Даже браунинг, который у меня отняли, - вернее сказать, украли, поскольку я приобрел его на свои средства! - и тот бельгийский! Мой долг, как честного человека - восстановить справедливость и не позволить отнять у цивилизованных европейских стран изобретения, принадлежащие им по праву!
Собрание загудело. Врач явно перегнул палку.
- «Цивилизованные», «справедливость», «по праву»... - скривился Марченко. - Лучше уж помолчите, Семен Яковлевич, не позорьтесь. О справедливости он заботился... А младшего по званию исподтишка ножом пырять - это по справедливости? Моторист Рубахин вас за своего считал, верил, а вы...
Фибих попытался возразить, но сумел издать лишь невнятный звук - то ли хрип, то ли писк.
- Единственное, что мы можем вам предложить - это револьвер с одним патроном. Рекомендую с водичкой, чтобы уж наверняка. И не трусьте! Вы, хоть и доктор, а моряк, стыдно!
Эссена передернуло. Он знал про этот способ самоубийства; когда-то его переняли его у офицеров-южан времен Гражданской войны в САСШ. Налитая поверх патрона вода при выстреле разносит голову в клочья, как перезрелую тыкву. Надо только заранее взвести курок , чтобы барабан надвинулся на ствол и вода не вылилась раньше времени.
Велесов что-то пометил в блокноте. Эссен пригляделся: на листке было написано «Моонзунд». С тремя восклицательными знаками, два раза подчеркнуто.
Ничего не понимаю, тоскливо подумал Эссен. Какая связь между экзотическим способом самоубийства и далеким балтийским архипелагом ?
До Фибиха, наконец, дошло, что ему предлагают. Глаза бывшего киевского эскулапа побелели от ужаса.
- Я не... я не хочу! Не буду... вы не смеете меня принуждать!
Кто бы сомневался... Вон, как руки трясутся, от уголка рта тянется клейкая ниточка слюны. И этот тип еще смел называться авиатором! Хотелось встать, зайти в туалет, отвернуть до упора кран и долго оттирать руки. Дегтярным мылом. А лучше - карболкой; кажется, ее применяют для того, чтобы выводить всякую заразу?
- Что ж, это ваш выбор. - пожал плечами Зарин. - Но обязан предупредить, Фибих: в этом случае вас будут судить военным судом.
- Хотел бы я посмотреть на этот суд! Что вы скажете прокурору - что я предал Николая Палкина во время Крымской войны?
- Если вы не заметили, эта война как раз идет. - усмехнулся Марченко. - Сейчас, в этот самый момент.
- Да, но судить-то меня будут не здесь! И не морочьте мне голову, я знаю, что «потомки» нашли способ отправить всех нас в будущее. Причем, в свое, не в наше! Там меня вообще никто не имеет права судить, они там, у себя уже сто лет, как покончили с царской тиранией!
В кают-компании стало шумно. Офицеры переговаривались, раздавались возмущенные реплики, кто-то встал и порывался заговорить.
- К порядку, господа! - Зарин постучал ложечкой по серебряному подстаканнику. - Мы с вами не в Государственной Думе, ведите себя пристойно!
Эссен покосился на Велесова. Тот, по-прежнему сидел неподвижно, лишь улыбался уголком рта. Кажется, слова Фибиха его позабавили.
- Вы меня не поняли, голубчик. - преувеличенно-ласково сказал Марченко. - Преступление совершено здесь, а значит и судить вас будут тоже здесь. Военно-уголовный устав в редакции 1838-го года подразумевает за измену заключение в крепости или смертную казнь.
- Вы... я... вы не имеете права! - взвизгнул Семен Яковлевич. Он затравлено озирался, перебегая глазами с лица на лицо. Ни одного сочувствующего взгляда - презрение, отвращение, гнев, стыд...
- ...это... это произвол! Я буду...
- ...жаловаться? - перебил беспощадный Марченко. - Что ж, Фибих, это ваше право. Пишите на высочайшее имя, мы отошлем. Только не забудьте указать адресата: «Николай Палкин». Так вы, кажется, изволили выразиться?
