Он не мог понять, почему Хэйзел не
Может, она старалась защитить его чувства? Но тогда это делало его невыносимо жалким.
Хэйзел вечно пыталась прыгнуть выше головы. Всегда хотела всех защитить: город и его жителей – от лесных чудищ; родителей – от необходимости столкнуться со всеми теми вещами, которые они спускали на тормозах; его самого – от осознания собственной трусости, когда он бросил охоту. Когда чудовище напало на школу и все в панике разбежались, она осталась, чтобы спасти Молли. Бен вспомнил, как сестра заходила в эту дверь своей обычной уверенной походкой, говорящей, что ей не нужна никакая магия, никакое фейское благословение.
Бен рассказывал истории. Хэйзел их воплощала.
Она была храброй. И глупой, раз так сбежала.
– Бен? – позвала мама снизу. – Все хорошо? Ты не ушибся?
– Я в порядке, – откликнулся он. – Все в полном порядке.
– Тогда иди сюда. И сестру прихвати.
Мама – в одной из папиных растянутых, заляпанных краской рубашек – была на кухне: инспектировала холодильник, выбрасывая протухшее. Когда Бен вошел, она изучала пластиковый контейнер с заплесневевшим йогуртом.
– Папа звонил. Он хочет, чтобы мы на несколько дней переехали к нему в Куинс.
– Что? Когда?
Она запустила йогурт в мусорное ведро:
– Как только вы с сестрой соберетесь. Иногда я серьезно терпеть не могу этот город. От того, что здесь происходит, у меня мурашки. А где Хэйзел?
Бен вздохнул:
– Пойду найду ее.
– Берите вещей по минимуму. Оба.
Бен чуть было не спросил, значат ли мурашки, что ей
Он вышел на улицу. Не зная, что делать, уселся на ступеньки и просидел так битый час, глядя на луну во все еще светлом небе, срывая колоски лисохвоста и завязывая на стебельках узелки, пока они не рвались. Как брат он, разумеется, обязан был прикрыть Хэйзел, но надежды на то, что мама не попытается выяснить, куда она ушла, не было. Наконец он вернулся в дом.
– Хэйзел здесь нет, – признался он.
Мама повернулась к нему:
– Что это значит?
– А что это может значить? Она ушла. Несколько часов назад. Наверное, пытается выяснить, что на самом деле происходит в городе.
Мама посмотрела на сына так, будто в его словах не было никакого смысла:
– Но это же опасно.
– А то, – фыркнул Бен, взбегая по ступенькам в свою комнату.
Он попытался дозвониться до Джека, но все время попадал на голосовую почту.
Телефон Хэйзел лежал в соседней комнате. Чувствуя себя выжатым, как лимон, Бен плюхнулся на кровать. Он не спал ни в эту, ни в предыдущую ночь. И не имел ни малейшего представления, что делать. Но стоило ему лечь, размышляя над происходящим, как глаза закрылись, и он заснул – прямо в одежде, на не разобранной постели.
Бен проснулся от прохладного ветра, задувающего в распахнутое окно, и в недоумении уставился в темноту. Он не знал, сколько проспал, но прекрасно помнил, что означает, когда у него сосет под ложечкой. Кто-то был рядом. По его венам тут же разлились адреналин, страх и возбуждение, от которых мороз бежал по коже.
Когда он ложился, окно было закрыто.
Бен почувствовал то же, что и в старые времена, когда они с Хэйзел ходили в лес: волосы у него на загривке встали дыбом, предупреждая, что даже если он не видит чудовища, чудовище, скорее всего, видит его.
И тут он услышал голос у самого своего уха:
– Бенджамин Эванс.
Рывком сев, Бен увидел освещенного полной луной мальчика, который стоял у кровати. На нем была его, Бена, одежда. Несколько секунд парень мог только моргать. Капюшон толстовки бросал тень на лицо гостя, но он узнал вещи. Он сам оставил их в лесу для эльфийского принца.
– Привет! – прохрипел Бен, с трудом выдавливая из себя слова. Он прекрасно знал, что нужно сделать. Он должен был сказать что-то такое, что показало бы принцу: он не испугался. Даже если это было и не так. – Все-таки решил меня прикончить?
