Все четверо прошлись по пыльным рельсам, разглядывая кучи камня, пиная холмики пыли и любуясь разбегающимися насекомыми.
– Мемфис, ей-богу, тут ничего нет, – сказал в конце концов Сэм.
– Одно место осталось, – тот кивнул в сторону тоннеля. – Думаю, надо туда заглянуть.
– Так и боялась, что ты это скажешь, – проворчала Тэта.
Тьма давила со всех сторон. Фонарики почти не могли ее рассеять. Тэта на всякий случай держала руку вытянутой вперед.
– Вы не поверите, какие тайны мне приходилось оставлять про себя на радио, – сообщила Эви; кажется, джину удалось подобрать ключ к шкафу, где хранились ее мысли, и теперь они высыпались наружу, сразу все. – Люди по большей части так одиноки. В основном я именно это и считываю – со всего, что они суют мне в руки: какими ужасно, непоправимо одинокими они себя считают, тогда как всего и делов-то, что протянуть руку и потрогать кого- нибудь…
Тут она и правда протянула руку и потрогала Тэту за плечо. Та завопила, Эви чуть не упала назад.
Мемфис развернулся чуть не в прыжке, выхватывая нож.
– Тэта, что?
Та положила руку на сердце.
– Эвил! Хочешь, чтобы у меня сердечный приступ случился?
– Я типа… я просто… наглядно показала, – пропыхтела она.
– Так вот – не надо!
– Это как в тот раз, когда я считала твой браслет, – выдала Эви. – Не хотела тебе говорить, потому как вдруг ты возьмешь и расстроишься? Некоторые вообще никогда о таком не думают, – добавила она громко, зыркая на Сэма. – Я про то, c чем мне приходится жить все время.
– И что же ты увидела, когда прочитала Тэтин браслет? – поинтересовался Мемфис.
– Ничего она не увидела, Поэт. Заткнись, Эвил, – рявкнула Тэта, но страха в ее голосе было куда больше, чем гнева.
– Еще как увидела! – возмутилась Эви. – Я за тебя прямо испугалась, Тэта. Весь этот огонь…
– О чем она там шамкает? – спросил Сэм.
– Так, всякий пьяный бред, – пояснила Тэта. – Тем более что она уже заткнулась, правда, Эвил?
– Да, капитан, есть, капитан, сэр, – Эви отдала честь, развернулась, зацепилась за что-то и повалилась на бок в грязь. – Ау!
Мемфис помог ей подняться. Руки его нащупали что-то твердое там, где она сидела.
– Сэм, не будешь так любезен посветить мне сюда?
В свете фонаря что-то гладкое и серое проглянуло в грязи. Мемфис сел на корточки и обтер многолетние напластования пыли.
– Кажется, мы нашли то, что искали.
– Поздравляю, Эвил, – содрогаясь, проворчала Тэта. – Компас из тебя все-таки вышел.
Эви уставилась на мумифицированные останки – провалившиеся глаза, гнилые зубы, рваное, испачканное кровью платье.
– Я не собираюсь трогать ничего на этом… этом… – заявила она, очерчивая пальцем труп в целом. – Вот этом.
– Эвил, мы должны узнать.
– Ладно, – сказала Эви, помолчав. – Ради Генри… ладно.
Она принялась стягивать перчатки; полупустые лайковые пальцы повисли на концах ее собственных.
– Чёт-та оно не работает…
– Ох, ради бога… – Тэта сорвала с нее перчатки.
Скрививши рот и едва не крича от ужаса и гадливости, Эви тронула скелет.
– Ну, почему мне нельзя быть сновидицей, а? – вопросила она у мироздания в целом. – Зачем нужно обязательно предметы читать?
– Давай, Шеба, – ободряюще сказал Сэм. – Ты сможешь.
Эви вцепилась в запястье трупа и задышала – вдох, выдох, вдох – в попытке расслабиться. Видение началось покалыванием в пальцах и поползло вверх по рукам, сводя мышцы шеи. В следующее мгновение она была уже в трансе, а картинки мелькали, как кино на ярком экране.
– Корабль… Я на корабле, – проговорила она и согнулась. – Так, морская болезнь…
– Ты там в порядке? – донесся голос Сэма.
– Ишь, какой заботливый… – пробормотала Эви.
– Чего?
– Ничего.
Она дала себе чуть-чуть выскользнуть, чтобы хоть немного улучшить самочувствие.
– Пассажиры сходят с корабля, – сообщила она далеким голосом. – Это порт… Сан-Франциско.
Охрана погнала прибывших в здание на обработку. Эви казалось, что она болтается между землей и небом. Девушке было страшно, и от чужого страха у
