Туман сгущался плотной пеленой. Темнело. Все живое вроде вымерло. Не квакали лягушки. Не звенели сверчки. Даже вездесущая мошкара не гудела вокруг. Птицы не пели. Но сказать, что в тумане ничего не было, было бы неправдой. Шорохи и звуки раздавались то тут, то там. Неясные, но вполне осязаемые тени то перебегали дорогу, то скользили навстречу и пропадали в серой завесе тумана, не приближаясь к друзьям, не касаясь их. Где-то заплакал ребенок.
Руслан дернулся на звук. Николай осадил его, дернув за рукав:
– Не отвлекаемся. Ты сам говорил. Пойдем на звук – и будем плутать тут вечно. Черти это, не иначе.
– Бог мне защитник!
– Но не здесь, Рус, не здесь…
Слова прозвучали глухо и погасли, словно придавленные подушкой. Руслан хотел что-то сказать, но передумал и сказал другое:
– Идем прямо, ни на что не отвлекаемся, если нам не угрожает.
И они двинулись дальше, крепко сжимая топорики в руках, чтоб рубануть, если что, быстро и без размаха.
– А-а-а! – донеслось из тумана. – Помогите! Тону! Молодой женский голос звонко закричал справа.
– Наташа! – отозвался слева юношеский баритон. – Наташа! Ты где?!
Заржали кони и пронеслись где-то. Гулкий топот раздался впереди. Ощутимо дрогнула земля под ногами. Забряцала упряжь. Незнакомые голоса на неизвестном языке что-то закричали, угрожая. Друзья перехватили топоры поудобнее и подняли над головами, готовясь встретить конницу. Но незримая конница прошла сквозь них. И перестук копыт стих так же внезапно, как и начался.
Но тут из тумана выплыла какая-то громадина. Поначалу они приняли ее за призрак. Но она не исчезала. Скала, навскидку определил Николай. Голова зверя, мертвого зверя, прикинул Руслан. Подойдя ближе, они убедились, что ошибались оба. Громада была рукотворная. Четыре черных колеса выдавали ее с головой. Темно-зеленая и железная. Руслан стукнул топориком и подивился тому, как легко топор пробил железную шкуру. Стоило ли на такую железо тратить? Положив руку на вытянутую железную морду, Лис сказал, что она теплая. Два желтых глаза тускло светились на конце морды, освещая то, что было перед ней…
А перед ней пятеро лежали у костра. Точнее, у кострища. Костер давно потух. А может, недавно? Угли зловеще мерцали в черноте золы. Сыны змея, подумал Руслан, осматривая тела в зеленой с разводами одежде. Спят, решил Лис, поводя носом и не чувствуя приторно-сладкого мертвецкого духа. Мертвые, заметил Рус, оценив тяжелую каменность поз. Подойдя ближе, он положил палец на шею угрюмому типу в зеленой кепке с козырьком. Шея была грязная, жилистая и удивительно теплая. Сердце в жилке не прощупывалось, глаза стеклянно упирались в костер. Но назвать тело мертвым язык не поворачивался. Они просто не здесь и не сейчас, решил Руслан. Души их танцуют с предками, а тела лежат здесь. Меж тем из нутра машины донесся взволнованный и приглушенный голос, перебиваемый шумом и хрипами:
– Пятый! Пятый! Я База! Пятый, ответь Базе! Куда вы делись, мать вашу! Выродки прут, каждый ствол на счету!
– Пятый! Пятый! Я База! Ответь… тут… Взволнованный голос оборвался на полуслове и пропал, задавленный шумом. Друзья переглянулись.
– Глянь, – проронил Лис, поднимая непонятный предмет – смесь дерева и железа.
– Оставь.
– Думаешь, они очнутся?
– Не думаю, но воровство у беззащитных не красит. Уходить надо, и побыстрее.
Лис согласно кивнул.
– Как бы самим так не зависнуть.
…
Пройдя по болоту чуть дальше, Руслан с Лисом углубились в густо растущий камыш, обрамляющий целую россыпь небольших плесов. По озерцам плавали утки, лысухи, гуси, изредка белели важные, словно точеные, фигурки лебедей. На приближение людей живность реагировала слабо, даже не взлетала, а лишь отплывала подальше. Туча потревоженных комаров поднялась из камыша и с гулом вилась над людьми.
– Во! Живности тут! – с восторгом сказал Руслан, натягивая лук и решая, какую бить утку – ту, что справа, или ту, что слева. Или все же гуся?
– А я бы предпочел, чтобы ее было поменьше, – сказал Лис, сплевывая залетевшую в рот мошку, истово отмахиваясь веточкой от лезущего во все
