Мальчики обсуждали задачу шумно, многое пришлось исправить и дополнить, потом я заказала все необходимое. Мальчики предупредили, что задача дюже интересная, поэтому соблюдать режим дня они не станут. Соответственно, им нужно, чтобы в коттедже был постоянный запас еды, чая, кофе и сигарет. И еще неплохо бы пару больших бутылок виски, чем больше, тем лучше. Одну они выпьют сегодня, за начало, а из второй будут принимать по стаканчику перед сном. Потому что, как авторитетно заявил Хуан Антонио, при напряженной умственной работе мозг забывает давать команду на сон и его надо глушить естественными депрессантами. Мастер Вэнь на это заявление посмеялся, сказал, что глупости, но кто же откажется от стаканчика хорошего виски перед сном? Сержио в очередной раз напомнил, что лично он не пьет, но это никогда никому не мешало.
Аппаратуру привезли вечером, когда трезвым оставался только Сержио Чекконе. Я посмотрела на остальных, покачала головой: если эти двое завтра смогут работать, значит, я чего-то не знаю о человеческой физиологии. Оказалось, да, я чего-то не знала: наутро работали все трое.
Я им не мешала. Мне было чем заняться. Начали поступать сведения от индейцев, и Фатима заточила на задачу некоторое количество адамитов. Она говорила про роту, но мне показалось, их в Пиблс было минимум вдвое больше. Впрочем, жители на них не жаловались. Парни культурно снимали комнаты в пансионах, кушали в кафе и ресторанчиках, спиртного не употребляли, с местными держались вежливо, вид имели бравый и опрятный, никогда не упускали случая помочь старому человеку или маме с детишками. Все их расходы аккуратно, не торгуясь, оплачивали двое старших. Парни были в гражданском, но местные видели выправку и, конечно, задавали вопросы. Старшие охотно отвечали: да, мол, мы армейские. Служим в шестом радиусе. Случилась там заварушка… (Тут они красноречиво отводили глаза, мол, военная тайна.) Словом, под ударом оказалась семья полковника. Сам он на передовой был, и никто не предполагал, что «эти гады» прорвутся в тыл… Короче, вот все, кто тут есть, отстояли офицерские семьи. Там не только полковничья была, и другие тоже. А дело такое, что официально к награде не представишь. Ну и полковник за свой счет устроил ребятам отпуск на Земле. Экзотично, конечно, но кто в здравом уме откажется пожить в настоящем земном городе? Тем более когда за тебя платят? А полковник, по слухам, родственник местных аристократов, Маккинби… Услыхав эту фамилию, местные тут же отставали. Ну да, Маккинби известные чудаки. Эти и не такое могли выдумать. Главное, что от их чудачеств городу и людям сплошная прибыль.
Из всего услышанного местные сделали парадоксальный вывод: никакого шестого радиуса нет, а Маккинби пригнали в город батальон личной гвардии. Потому что в городе бардак, детей воровать пытаются, по домам странные люди ходят, а полиции ни до чего нет дела. Маккинби о городе заботились всегда, вот и прислали своих. Чтобы те гуляли по улицам и предотвращали все, что можно предотвратить. Именно поэтому ребята отказываются даже попробовать местный виски – едва ли не лучший в Лоуленде, между прочим. Правильно, они же на работе.
Леди Памела сходила в город и вернулась с вопросом: а нельзя этих ребят оставить тут на годик? Потому что в городе стало очень тихо, уютно и благожелательно. Скотт ответил: идея хорошая, но совершенно незачем кого-то просить, он действительно привезет батальон своей гвардии, когда у этих закончится миссия.
А я исправно передавала сведения от индейцев Фатиме, она правильно их использовала, после чего я пересылала наши результаты Йоханссону. Йен восхищенно ругался и просил еще.
Иногда я выбиралась в Эдинбург и встречалась с Марией. Она обошла все местные достопримечательности, все храмы, побывала на службе в доминиканском монастыре, присмотрела для детей школу. Я посоветовала ей отдать мальчишек в Эдинбуржскую классическую, потому что там учится не элита, а аристократия. Август ее заканчивал. Мария удивилась – разве у нас элита и аристократия не одно и то же? Пришлось объяснить, что есть сословие крупных землевладельцев – люди, владеющие поместьями от острова до нескольких планетных систем, – и есть сословие банкиров, сенаторов, воротил. Первое – аристократия. Принцами считаются сорок две семьи, владеющие минимум одной планетной системой не далее третьего радиуса. Вторые – элита или, как у нас говорили, элитка. Мы к ним относимся снисходительно, потому что наш менталитет определила Катастрофа. В случае чего именно на аристократию ляжет ответственность за человечество, потому что у нее есть земля, где можно поселить людей, и есть транспорт, чтобы их вывезти с гибнущей родины. А элитка в этом смысле не может ничего… Я рассказала и про Золотой Фонд – шестнадцать планет с условиями, чрезвычайно близкими к земным, экологически абсолютно чистых, на которые можно будет перевезти население Земли целиком. И лучшая из этих планет – Кларион. Те, кто там бывал, – и я в том числе, – говорят, что это Земля, совершеннейшая Земля, только выглядит она как Эдемский сад.
За всеми этими хлопотами я и не заметила, как пролетело время. А когда моя команда выложила на стол готовые изделия, я внезапно опомнилась.
Дело сделано.
Бомбы бывают пороховые, тротиловые, ядерные. А бывают – информационные.
Передо мной на столе лежала информационная бомба. Снабженная такой аппетитной оберткой, что не схватиться за нее было просто невозможно.
До часа «икс» оставалось менее двух недель.
Время внезапно остановилось. Не происходило ровным счетом ничего. Никто не спешил арестовать или похитить меня, и даже угроз не поступало. Обо мне словно забыли. Словно заговорщики решили: их совсем не интересует наживка, которую я так старательно прилепила к своей бомбе. У меня было ощущение, будто я бежала, задыхаясь, бежала из последних сил, стараясь пролететь этот марафон со скоростью спринтера, чтобы опередить врага, – а на последнем километре внезапно вместо финишной прямой оказалась в комнате, обитой толстыми мягкими матами. И я валяюсь на полу, сучу ногами, словно все еще бегу, а звуки тонут в матах, и я бьюсь в припадке, как эпилептик, но вся эта деятельность – она происходит только в моей голове. В моей фантазии. А мир продолжает жить, как ему хочется, размеренно и неспешно, не подозревая, какую судьбу и какие катастрофы я для него
