– Леони Хоффманн.
Рука твердая, уверенная. Интересно, сколько лет Леони? Она выглядела на твердых тридцать. Но у нее давно выросли дети, наверняка есть внуки. А молодец тетка, что ни говори.
– Делла Берг.
– Наслышана о вас.
Мы обе сели за стол. Официант подал чай. Когда Леони брала чашку, я заметила, что у нее чуть-чуть дрожат пальцы. Но голос звучал ровно. Она все для себя решила.
– Я хочу кое-что сказать о себе. Это пригодится для общего понимания ситуации. Мое имя при рождении – Инге Свенсон. Леони Хоффманн – настоящее, но я получила его по программе о защите свидетелей в четырнадцать лет. Я родилась на Земле, когда мне было семь лет, мои родители переехали на Дамбу. Не знаю, сталкивались ли вы с таким типом колоний. Это то, что называется корпоративная планета. Она в федеральной собственности, но корпорация арендует ее для пользования. Мои родители были ценными кадрами и больше всего на свете боялись потерять работу. Мы жили в респектабельном квартале, я дружила с двумя сестрами по соседству. Их мать вышла замуж во второй раз за сына топ-менеджера компании. Однажды ко мне прибежала одна из подруг, в слезах, и сказала, что отчим делает что-то ужасное с ее сестрой. И грозит, что если девочки проболтаются соседям, то он бросит их мать и выгонит ее с работы без рекомендаций. Я спрятала подругу в своей комнате. Вечером пришли родители. Они выслушали меня, посовещались за закрытой дверью – и силой увели мою подругу домой. А мне сказали, что она все выдумала.
Она рассказывала спокойно, деловито, без эмоций.
– Тем же вечером мой брат пригрозил, что, если я буду болтать, мне не поздоровится. Он сказал это при отце. Тот сделал вид, что ничего не слышит. Через неделю произошла беда. В соседнем доме нашли три трупа. Обеих девочек изнасиловали и задушили, у одной были связаны руки. А их мать зарубили топором, сзади, как будто она сама встала на колени в ожидании удара. Отчима поймали лишь через три дня. По всем домам на нашей улице прошли люди из службы безопасности компании. И объяснили, что надо говорить. Что мать пила беспробудно и, напившись до невменяемого состояния, убила дочерей. А когда пришел ее муж, кинулась на него с топором. Он отнял оружие, но она схватила нож. Он убил ее из самозащиты. Мои родители знали, что я нипочем не стану лгать. Я ведь знала, что отчим насиловал сестер. На глазах друг у дружки и у их матери. После того как одна из девочек сбежала, он приказывал их матери связывать беглянку. Он был садист. И когда в наш городок приехали федералы, я им сказала: ничего от меня не услышите, потому что меня убьют. Мне предложили программу защиты свидетелей. Я согласилась и дала показания. С тех пор я – Леони Хоффманн, женщина, у которой нет иллюзий насчет мужчин.
– Думаете, дело в том, что негодяй был мужчиной?
– Дело в том, что наш мир – мужской. Власть, деньги, насилие. Это мужские методы достижения цели. А цель одна – больше покорных самок. Я никогда не питала ненависти к мужчинам как таковым, и доказательство тому – пятеро моих мужей. Но я с того самого дня, как дала показания в суде, жила одной мечтой: научить женщин быть непокорными.
Я балдела от нее. Такого концентрированного обаяния мне встречать еще не доводилось. Наверное, будь у меня в школе такая учительница, я бы никогда не стала разведчиком.
– Похожих историй вы, наверное, слышали множество. Среди евиток-новобранок вообще нет женщин без отягощающего опыта. И это понятно: счастливая женщина не хочет изменить мир. Ее все устраивает, она даже не боится тех перемен, которые несут ей окружающие, – она ведь получила свое счастье даром, без борьбы, и ей кажется, что так будет всегда. Амбиции, талант? Счастливая женщина совершенно не амбициозна. И ее таланты могут реализоваться как в другой сфере, так и в нужной, но случайно, без усилий, как бы само собой. Все перекосы начинаются, когда женщина несчастна. И какой опыт ее сломает, а какой стечет, словно вода, – поверьте психологу, наверняка сказать невозможно. Потому что этот перелом случается в раннем детстве. Один и тот же опыт может совершенно по-разному повлиять на двух девочек. Вы знакомы с доктором Нильс, верно? Должно быть, знаете, что у нее есть названая сестра, такая же сирота. Обе девочки находились примерно в равных условиях, но Нильс чувствовала себя лишней и глубоко несчастной, а ее сестра – абсолютно довольна своей жизнью. Ни сиротство, ни подростковая некрасивость, ни даже неудачный опыт первой любви ее не изменили. Поэтому она спокойно вышла замуж, а Нильс пришла в Орден. Все это справедливо не только для евиток – любая женщина, добивающаяся или добившаяся успеха в какой-либо области, начинала с того, что осознавала необходимость изменить свою жизнь. Кто-то после этого менял себя, кто-то расчищал лично для себя место под солнцем, чтобы никогда ни от кого не зависеть, а кто-то сразу замахивался на глобальное господство…
Последнюю фразу она произнесла с легкой улыбкой, и эта самоирония неожиданно превратила ее в другого человека – в юную девочку, остроумную и шаловливую. Но девочка тут же спряталась.
– И на этом этапе многие, да что многие – практически все совершают главную ошибку. Они назначают мужчин виновниками своего несчастья. И объявляют им войну. Война может принимать форму конкуренции или открытого противостояния. То есть эти женщины сами в значительной степени становятся мужчинами, принимают для себя их модель поведения – но карикатурно искаженную женским и к тому же обиженным сознанием. А проблема ведь не в мужчинах.
Она запнулась, повернула голову в сторону. Я посмотрела туда же: ничего особенного, просто официантка. Обычная студентка, которая подрабатывает,
