— А если фонд обнаружит здесь одни лишь руины и воронку от взрыва?
— Тогда… — Лицо Панкрата посветлело и расплылось в улыбке… если, конечно, можно было так назвать этот жуткий оскал на его изуродованном лице. — Тогда фонд может подумать все, что угодно. Но, скорее всего, он решит, что грабители подорвались на мине-ловушке, которую оставил в тайнике Ходок. Или в разборке между собой. Или еще как-нибудь… Но я бы на месте «гегемонов» точно не подумал бы, что какие-то идиоты потратили столько взрывчатки, чтобы взорвать пустой подвал.
— Вот видишь, — заметил я. — Так что незачем экономить на бомбах, даже когда они никого не убивают… А теперь пошли, доделаем работу и смотаемся отсюда, пока нас не застукал очередной отряд спецназа…
Глава 19
— Не помню, чтобы мне доводилось видеть нечто подобное, — помотал головой Равиндер, когда спустя пару часов изучил содержимое канистры. Делать это на ходу, пока Большой Вождь прыгал по колдобинам, он не рискнул — побоялся расплескать неизвестный химикат на себя. Но занялся им сразу, как только мы остановились на ночлег в очередной попавшейся нам на пути, заброшенной деревеньке. — Похоже на слабый раствор какой-то кислоты, и еще этот странный запах… А как она прореагирует с наркотиками?
Уместный вопрос! Чтобы на него ответить, мы пожертвовали еще одной щепоткой героина, смешав ее с чайной ложкой неопознанной жидкости.
Результат опыта мало что прояснил: с раствором ничего не произошло. Ни в холодном виде, ни после нагрева. В общем, если в канистре и правда был какой-то очиститель, использовать его требовалось только в лабораторных условиях. Либо в смеси с другими реактивами, которых в тайнике Рустама не обнаружилось.
По вполне очевидной причине «химия» интересовала Равиндера не так сильно, как географические карты и фотографии. Хорошенько занавесив окна в доме, где мы обосновались, пенджабец попросил у меня бензиновую лампу и принялся копаться в бумажном архиве Ходока. А пока он этим занимался, мы с Ананасом предали земле тело хозяина архива, решив не откладывать это трудоемкое, грязное дело наутро. Все равно, после такого суматошного дня у нас вряд ли получилось бы сразу лечь и заснуть. А монотонное, неспешное рытье могилы так или иначе успокаивало. В то время, как утром могло случится всякое. И если нам вдруг опять придется удирать от врага по полям и перелескам, не хотелось бы делать это со столь увесистым балластом в багажнике.
Хоронить мертвеца в заросшем саду было удобно. Слой разрыхляемого здесь годами чернозема все еще оставалась глубоким и мягким. И когда мы докопались наконец до плотной глины, могила была почти готова. Но едва мы стали выбирать из нее последний штык, как к нам из дома прибежал Равиндер.
Сингха буквально трясло от волнения — состояние, в котором мы его еще ни разу не наблюдали. Даже в пылу сражения он сохранял завидное для вчерашнего юноши хладнокровие. А сейчас в, казалось бы, спокойной обстановке, оно вдруг ему изменило.
— Господин Степан! Господин Панкрат! — выпалил он, склоняясь над могилой, в которой мы орудовали лопатами. — Бумаги, которые мы раздобыли!.. Вам надо срочно на них взглянуть!
— Да видели мы эти карты со значками, — отозвался я, хотя и чуял, что вряд ли пенджабец станет волноваться понапрасну. — Полезная штука для того, кто идет в Москву, спору нет. Наверняка ты найдешь там много чего интересного. Только нам с Ананасом какой от всего этого прок?
— Я нашел среди фотографий такую же, как одна из тех, что есть у меня, — пояснил Сингх. И, проследив, как я удивленно отставил лопату, ошарашил меня новым открытием: — И еще там есть информация об одноруком поводыре, которого вы ищите.
Хочешь не хочешь, но похороны были приостановлены. И мы с Равиндером вернулись в хижину, дабы ознакомиться с его донельзя интригующими находками.
Насчет фотографии он малость ошибся — среди его снимков такой не было. Но — лишь потому, что ее копию не положили в конверт, что был подброшен семье Равиндера. Этот снимок было снят с другого ракурса. Такого, откуда уже можно было определить, что Шармила и дюжина окруживших ее поводырей находятся на террасе высотки у Красных ворот. И что крайний справа поводырь в свите Царицы Копателей — действительно белобрысый однорукий инвалид. Кадр был сделан с большего расстояния, чем тот, который мы видели. Зато на этом интересующий меня копатель был ничем не заслонен, и мы смогли отчетливо его рассмотреть.
— И правда, всего одна клешня у блондинчика, — заметил Ананас, который в прошлый раз усомнился в моей догадке. — А что за знаки нарисованы над головами у него и у остальных? Вроде как буквы, только не у всех.
— Это греческий алфавит, — сказал я. — Шармила вполне логично получила знак Альфа, а остальные вроде бы розданы в полном беспорядке. Но это только на первый взгляд. В действительности человек, который промаркировал всю их компанию, присваивал им символы не сам. Он явно сверялся с неким документом, где эти персоны фигурируют под такими же символами. Просто здесь они выстроились не в том порядке, в каком их имена занесены в тот
