красные пятна, он утратил свою невозмутимость, начал нервничать; а к этому Углов и стремился.
— Вы изволили говорить о цели наших занятий, — сказал учитель. — Цель, на мой взгляд, ясная: укрепление здоровья, увеличение мышечной силы. Знаете, как говорили древние: «В здоровом теле — здоровый дух»… Петербург, как вы знаете, город не слишком полезный для здоровья. Лихорадка, чахотка, а в последнее время еще и инфлуэнца… Вот мы и поднимаем гири. А что касается разрешения, то я решительно не понимаю, зачем оно требуется в этом случае. И у кого такое разрешение прикажете получать?
— В полиции, где же еще! — все так же решительно отвечал Углов. — А что касается латинской поговорки… Почем я знаю, зачем вы укрепляете мышцы? Только ли для борьбы с чахоткой или еще и для борьбы с правительством? Опять же, у вас вместе с мужчинами занимается и особа женского пола. А это можно рассматривать как нарушение морали. Церковь, знаете, ваших занятий не одобрит!
Статский советник ожидал, что после этой его тирады учитель окончательно стушуется, и его, что называется, можно будет брать голыми руками и переходить к основной части визита — допросу письмоводителя Ласточкина. Однако вышло иначе. Лицо у него покраснело еще сильнее, Алексей Булыгин дернул подбородком и произнес:
— Церковь не одобрит, говорите? Это верно. Мне и так уже протоиерей отец Гавриил, что преподает у нас закон Божий, пенял, что я на своих уроках не делаю ссылок на Священное Писание и что цитирую вольнодумцев-энциклопедистов Вольтера и Дидро. Что ж теперь, всю жизнь по струнке ходить, ничего не сметь? Нет уж, увольте! Если и гимнастикой заниматься нельзя, тогда я лучше в Англию уеду! Или в Североамериканские Штаты! Там мне никто не будет указывать, во что верить!
— Ну, в этом вы заблуждаетесь, — заметил статский советник. — Там тоже есть любители указывать и направлять. Впрочем, я не собирался вступать с вами в спор. Извольте позвать сюда всех, кто находится в квартире. Нам нужно всех переписать и допросить.
Хозяин квартиры хотел еще что-то сказать, но только махнул рукой и направился в другую комнату. Спустя минуту в столовой собрались все участники гимнастических занятий. При виде их Углов едва удержался от улыбки — уж больно странную картину они составляли. Среди мужчин двое были худыми, как и сам хозяин, а один, напротив, отличался завидной полнотой. Полосатое гимнастическое трико делало его похожим на надутый рекламный шарик известной сетевой компании. Худые гости помалкивали, а толстяк говорил почти непрерывно.
— Не понимаю, господа, почему наше скромное собрание привлекло ваше внимание, — заявил он. — Занятие гимнастикой сейчас как раз входит в моду в развитых странах. Я читал, что во Франции этим увлечено все образованное общество, просто поголовно! Мы всего лишь идем в ногу со временем!
Женщины — высокая и статная хозяйка квартиры и тоненькая девушка с остреньким упрямым лицом — были не в трико, а в неком подобии греческих туник, опускавшихся ниже колена, однако не доходивших до пола. И если хозяйка старалась держаться с видом «Я вас не боюсь, и не такое видели», то девушка робела чрезвычайно, просто до слез.
Особое внимание оперативников привлек белокурый молодой человек худощавого телосложения с впалой грудью и внимательным взглядом черных глаз. Очевидно, это и был письмоводитель Степан Ласточкин, за которым они охотились.
Углов дал указание титулярному советнику. Тот уселся за стол и переписал всех присутствующих: имя, фамилию, возраст, род занятий и место проживания. Выяснилось, что они угадали: белокурый оказался Ласточкиным. После этого статский советник заявил:
— Сейчас вы все можете быть свободны. Снимать с вас показания мы будем позже. Но одного участника сборища я попрошу задержаться. Я имею в виду господина Ласточкина. Мы должны задать ему несколько вопросов.
— Я?! — воскликнул письмоводитель. — Но почему? С какой стати?
— Я же сказал: нам нужно задать вам несколько вопросов, — повторил Углов.
После чего, повернувшись к хозяину квартиры, спросил:
— Скажите, господин Булыгин, мы не слишком вас затрудним, если займем на некоторое время одну из ваших комнат? Нам необходимо провести в ней беседу с господином Ласточкиным. Хочу предупредить: если вы откажетесь, нам придется везти вашего друга к нам в управление и снимать с него допрос там.
— Не хотелось бы, конечно, чтобы у меня в доме велись подобные беседы, — произнес учитель. — Но если Степану придется ехать на Гороховую… Нет, уж лучше у меня. Можете занять кабинет.
И он указал на комнату, в которой проходили гимнастические занятия. Ласточкин растерянно обернулся, словно ища поддержки у товарищей, а затем, понурившись, прошел вслед за сыщиками в кабинет.
Глава 22
Привратник Потап Япрынцев не обманул: книг у господина учителя было много. Все стены маленького кабинета были уставлены томами. Были книги не
