Его пелена закрыла Билла.
А затем, чудесно и непостижимо, он вынырнул из пламенной струи, содрал и выкинул горящую униформу — и помчал дальше, проламываясь сквозь палатки и дымящиеся угли костров. Фургоны компаньонов пылали — двойной маяк в ночи.
— Боги! — выдохнула она.
А потом тоже нырнула в хаос.
82. Что увидел ящер
Балур в ужасе наблюдал за драконами, выныривающими из Пасти преисподней. Этого же не должно быть, это неправильно! Колоссально превосходящая армия выстроилась, желая его, Балура, крови. Да, это он понимал. И был готов. Зубы и когти, кровь и сталь, люди против людей. Но драконы…
И не один. И даже не два. Пять гребаных драконов. Нет, Балур был совершенно не готов.
Он знал, что подвержен приступам гордыни. Конечно, не лучшее качество. А если уж быть честным с собой — честным по-настоящему, без экивоков, настолько, что становилось неловко самому, — то Балур понимал: он на самом-то деле не убил дракона. Что хуже — и не мог убить. Да, ящер проломил череп Мантраксу — но ведь не в честном бою. Не зуб на зуб и коготь на коготь. Балур совершил убийство, и притом крайне медленное и утомительное. Под конец молот чуть не валился из ноющих рук. Если бы дракона не одурманили до полного беспамятства, шансов бы не было. Никаких.
Даже один дракон — далеко за пределами сил.
А пять…
Триппер на концы всем богам!
Вдобавок ящер был не одинок в сомнениях. Яростный напор армии пророка, злость и вдохновение десяти тысяч мужчин и женщин, несомых гневом, истовой верой, — споткнулись и замерли. Они встали, внезапно задумавшись, куда бегут и зачем и с какой стати вдруг набрались безумной храбрости.
Встало и войско Консорциума, глазея на господ — на тех, за кого пошло драться, пусть своих — но таких жутких. Балур подумал, что чует вражеский страх.
Эти драконы — не простые смертные. Они не боги — но на полпути к ним.
Балур посмотрел на фальшивый череп во главе своей армии. Теперь он казался таким нелепым. Абсурдная вызывающая фальшивка.
А потом, непостижимо и загадочно, драконы улетели прочь. Все видели, как они полетели в тыл своей же армии и там изрыгнули на землю облака и стены пламени. На секунду все войско Консорциума повернулось спиной к силам пророка — но никто и пальцем не шевельнул, чтобы воспользоваться оплошностью. Эта мысль даже не затронула разум Балура.
Потом драконы помчались назад. Они ревели, завывали, пикировали, раздирали землю когтями и пламенем. На мгновение Балуру показалось: ошалевшие драконы сейчас разорвут в клочья тех, кто подрядился защищать Консорциум. Может, тварям надоело человечество и они решили перебить всех людей долины и жить свободными от надоедливых мелких существ?
От неприятельской армии донеслись крики и призывы. Балур ощутил вражеское замешательство, даже панику — словно гремела битва, но почему-то без крови. И все еще ящер не мог понять происходящего.
А потом увидел — и понял.
Два объятых пламенем фургона вырвались из рядов армии Консорциума. Солдаты шарахались от них. Дико ржали кони, отчаянно пытаясь убежать, вставали на дыбы, брыкались — но мчались вперед.
Больше того, Балур понял, что означают два пылающих фургона. Он знал, кто правил ими.
Фургоны с деньгами для солдат. Недельное жалованье пятидесяти тысяч людей и троллей. Которое должно было исчезнуть. Которое компаньоны хотели украсть.
Одним фургоном правила Летти.
У Балура защемило сердце. Да, конечно, он понимал, чем она рисковала. И здраво оценивал шансы на успех. И все видел. Но все-таки не мог по- настоящему поверить, что Летти может погибнуть. Рассудок не принимал этого и не хотел принять. Ведь она — его племя. Его часть. Летти с Балуром — неразделимые части целого. Они должны умереть вместе. Бок о бок в груде окровавленных тел.
Он спрыгнул с тавматургической повозки, протолкался сквозь ряды, размахивая отломанной стрелкой направо и налево, расчищая путь. Люди убегали, отступали. Балур не обращал внимания. Они — никто. Он должен быть с Летти. И умереть с ней.
Во тьме и суматохе он не мог различить, на каком фургоне Летти. Их пылающие громады неслись сквозь вражеские ряды. Тролль замахнулся на лошадей дубиной, но попал ли — Балур уже не увидел. Он громко выругался, вырываясь из рядов своего войска, и побежал.
