Она передвинулась, снова ощутила, как нога скребнула по чему-то, и вовремя прикусила язык.
— Это был я, — сообщил Билл.
— Так я и не прошу прощения.
— Я бы обиделся, если бы попросила.
Прокляни Суй его хозяйство, да он же флиртует! Тут лежишь, ждешь, пока тебя схватит и унесет дышащий огнем смертоносный ящер, а этот поселянин нашел подходящее время набраться уверенности и заигрывать!
Сиськи Вруны, это у него гениальное тактическое чутье или повезло дураку? Но ведь улучил именно то мгновение, когда Летти вовсе раскрыта и беззащитна. Она закрыла глаза. Мать его, какая разница! Все равно темень как в заднице.
Летти открыла глаза снова. Не смешно ли? Ведь наемница же. Ветеран сотни стычек и битв. На руках — кровь самое малое тысячи людей. А может, и двух. На пути к этой проклятой богами долине Летти оставила кровавый след через три страны. О ее делах рассказывают шепотом, озираясь.
Если она хочет получить что-нибудь, то просто забирает.
Билл издал звук. Наверное, собрался порадовать новым откровением. Но не успел. Летти разогнулась, подалась вперед, проскользнула мимо бутылей на стенках — и легла на Билла, прижала свои губы к его губам. Мягким. А щеки грубые, щетина колется.
Летти крепче прижалась к нему, не дала стону вырваться из его губ. Потом на секунду ее сердце защемило — она к нему так дерзко прильнула, а он лежит как бревно. Чего это он? Летти не боялась, что Билл отпихнет или вовсе не откликнется, но вдруг поведет себя так же вяло и нерешительно, как раньше?
Но его руки легли — сильно и нежно — на ее спину, зашарили, коснулись шеи, ухватили за ягодицы. Ее язык скользнул меж его губ.
Летти успела расстегнуть ему рубашку, ощущая грубую мускулистость груди, твердость сосков. И тут в сундук врезалось что-то тяжелое. Мир закачался. Звякнули бутылки. Вдруг тело потеряло вес — и Летти чуть не вывернуло наизнанку.
Билл с шипением втянул воздух.
— Если ты сейчас хоть слово скажешь о том, что под нами закачалась земля, у нас с тобой все кончено! — предупредила она.
Он молчал. Сундук ритмично покачивался. Что за хлопающий звук? Огромные крылья?
— Я и не собирался такого говорить, — сказал Билл, удручающе нервный. — Хотя, — в его голосе вновь зазвучала веселая сила, — я хотел представить тебя моему дракону.
Летти решила, что получит больше удовольствия, если закроет ему рот поцелуем.
37. Взбунтовать чернь
Балур подумал, что выдался хороший день умирать. И еще лучший — чтобы умер кто-нибудь другой.
Он легко шагал по дороге. Боевой молот тяжело покачивался на плече. Над головой сияло осеннее солнце, свежо пахло озером, а будущее обещало хорошую драку.
Единственной ложкой дегтя на этом празднике жизни были три сотни марширующих позади крестьян. Они поднимали пыль. Они бормотали себе под нос. И существенно уменьшали прелесть запахов этого осеннего дня.
Балур посмотрел на Чуду.
— Я знаю — Билл есть нашим криминальным задумывателем и все прочее, — сказал он, — но не думаешь ли ты, что мы можем совершать все прочее без них?
Он кивнул в сторону толпы.
Чуда не улыбнулась — но и не скривилась.
— Я не уверена, что наши мнения на этот счет что-нибудь значат.
Балур фыркнул. Ему не понравился ответ.
— Билл суть набирается власти очень скоро и без опыта, — сказал ящер. — Возможно, его мнение об этом суть не должное что-нибудь значить.
Он подумал, что говорит лишнее. Хотя с Чудой можно и поболтать немного. Она человек разумный, практичный. Как она тогда, в пещере Мантракса, дала жару! Эх, славно было!
— Честно говоря, я не совсем уверена, что у Билла есть хоть какая-нибудь власть, — заметила Чуда. — Ты же знаешь не хуже меня, что он с удовольствием избавился бы от толпы.
Не в первый раз за свою жизнь Балур пожалел, что чешуя мешает состроить гримасу. Человеческое лицо такое подвижное! Даже завидно.
— Если они и слушают кого-нибудь, то одного лишь Фиркина, — добавила Чуда.
