– В принципе, ты прав, это действительно хлам, но все познается в сравнении, а оно в его пользу. Учти, что полный отказ бортовых систем не оставляет шансов даже на бледное подобие управляемой посадки. Ну разве что совсем уж древняя техника, какие-нибудь бипланы на касторовом масле с деревянными винтами. Там ведь двигатели забавные, почти игрушечные, а управление ручное. Глохнут они не сразу, тонкой электроники в них вообще нет, да и заглохший мотор – еще не катастрофа. Можно в планировании пересечь черноту и дальше попробовать завестись. Но современным летунам на такое рассчитывать не приходится, главное, что оказывает влияние на управление самолетом в последние секунды полета, – это гравитация. А гравитация бьет об землю со всей силой, вот и получается рухлядь. Пилоты – новички, причем новички свежие, даже не потеряв сознание, они мало что могут сделать, вспомни свое первое знакомство с чернотой. Техника не работает, люди тоже, вот и бьются вдребезги. Этот самолет должно было размазать по земле, разнести на фольгу и проволоку, то, что он в таком состоянии – великое чудо. Улей богат на разные загадки.
– Слушай, Пастор, а можно вопрос?
– Ну попробуй.
– Я вот и раньше сектантов видел, и здесь посмотреть на разных довелось. Не бывают они такими.
– Какими?
– Как ты. Тут есть организация, она скромно называет себя институтом. Даже не знаю, с маленькой буквы или с большой, вроде бы все говорят, что с маленькой, но как-то это неправильно. Один раз я мельком с ними столкнулся, в Полисе. Они как раз насчет скреббера меня расспрашивали. Вот у них говорок похожий на твой один в один проскакивал местами.
– Любопытно…
– Что тут любопытного?
– Я не думал, что все настолько очевидно.
– Ты что?! Институтский?! Тогда какого лешего вы мне голову морочили, сектантами придуривались?! Зачем вам это надо?!
– Успокойся, никто тебе ничего не морочил. Я, скажем так, отвечаю за контакты между институтом и… э… нашей организацией или, точнее, некоторыми ее отделениями. А это, как видишь, накладывает свой отпечаток, да и определили меня на такое место не просто так, сочли подходящим.
– У вас есть какие-то контакты с институтом?
– А почему бы и нет? Они познают Стикс по-своему, мы по-своему, но разница методологии не отменяет общий интерес, поэтому точки пересечения всегда находятся.
– Вообще-то они – уважаемая организация, а вы вне закона.
– Ты неправ, на некоторых территориях мы тоже весьма уважаемая организация, действующая открыто. Да и на всех прочих не скрываемся по волчьим углам, просто стараемся держаться незаметно. У нас имеются стабы, с которыми твой Полис не сравнится. Они со своими школами и даже с чем-то вроде университетов, наше образование ценится многими, ведь мы учим жить в Улье, а не выживать.
– Впервые слышу, бредом попахивает.
– Да, твой регион проблемный, в том числе и для нас, о таком мало кто слышал, а осведомленные люди предпочитают не распространяться. О подобных контактах не принято говорить с непосвященными, у институтских особые люди есть, связные, с нашей стороны они тоже имеются. Я, получается, один из них – из таких связных. А почему бы и нет, раз я договариваться умею? Торгуются эти институтские, не хуже некоторых самых прожженных барыг, человек с моими способностями на подобной работе лишним не будет. Ну-ка, что тут у нас? А у нас тут плохи дела…
Пастор ловко добрался до кабины, хватаясь за покореженный металл, заглянул, брезгливо скривился, покачал головой:
– Спарка учебная, без вооружения, два пилота, вылет явно не боевой, вояки на таких тренируются, пистолетов нет.
– Пилоты мертвые?
– Ну а как же иначе? Их так стукнуло, что тут полная кабина кровищи.
Как в такой обстановке Пастор мгновенно определил, что пистолетов нет, непонятно. Но за этим человеком много чего непонятного числится, дай любопытству Карата волю, он бы его привязал к надежному дереву и вдумчиво поспрашивал при помощи паяльника и пассатижей. Список на восемь тысяч вопросов готов, даже если на четверть ответы получишь, уже здорово приподнимешься. Информация – тоже деньги, иногда она подороже любого жемчуга бывает.
Пастор, прищурившись, всмотрелся в сторону развороченного носа самолета, а Карат заметил:
– Странно, что он не загорелся, здесь же все в керосине. Спускайся, вдруг пыхнет прямо сейчас.
Сектант, ловко спрыгнув, приблизился к Карату, поставил пулемет на землю, коротко попросил:
– Посторожи.
После чего неспешно направился вниз вдоль ручья по едва заметной тропинке.
Карат, недоуменно глядя ему вслед, подпрыгнул от неожиданности – в недрах разбитого самолета что-то громко и резко шикнуло, и вслед за этим, будто отвечая, заурчали сразу в две глотки, из зарослей выбежала пара мертвяков, направлялись они прямиком к Пастору.
Не сказать, что серьезные, это даже несведущий может определить – пусть движения ненормальные, но фигуры вполне человеческие, большую часть
