– А именно?
– Первая очевидная, как для меня, так и для людей, которые выполняли заказ на твою голову. Ты рвался именно в эти места неспроста, это понятно всем. И рассказы о пулеметах и винтовках сомнительны, оружие не стоит такого риска, здесь явно замешано что-то более ценное.
– Ну да, в чем-то согласен.
– Вторая мысль витала неясными намеками, фрагментами информации, связать которые не получалось, все время чего-то не хватало. Недостающее нашлось только сейчас, когда ты сказал Гробовщику, что разбираешься в способах обмана ментатов.
– Пастор, этого недостаточно, чтобы высказывать такие предположения.
– Это не предположение. О скребберах я знаю больше, чем все люди Полиса, вместе взятые. Уж поверь, они в этом вопросе забавные дилетанты, это тот случай, когда не подозревающий о существовании азартных игр ротозей, впервые в жизни зайдя в казино лишь потому, что перепутал его с рестораном, снимает банк, где на кону гора фишек. Мне очень интересен тот скреббер, которого вы убили. И второй меня интересует тоже. От лица организации, которую я представляю, под честное слово Детей Стикса могу предложить тебе нашу помощь в охоте на второго скреббера с разделом трофеев в твою пользу. Это своего рода одолжение, вы все равно не сможете его убить без нашей помощи, а мы, обыскав все прилегающие кластеры, скорее всего, его найдем. Естественно, тебе придется отказаться от мысли расправиться со мной. Впрочем, ты и не собирался это делать. Это были пустые слова, у тебя, похоже, есть шанс дожить до моих лет, важные для этого задатки имеются.
На лице Карата при этом отразилась целая гамма чувств, что не осталось незамеченным.
– Что-то не так? – уточнил сектант.
– Слово Детей Стикса, ну как же…
– Скажи своему товарищу, ценится такое слово или нет, – обратился Пастор к Шусту.
Удивительно, но тот со всей серьезностью неожиданно ответил:
– Их слово дороже любого жемчуга, насколько я слышал. Эти сволочи трясутся над своей репутацией, как заплесневелая монахиня над девственностью, и надо сказать, у них неплохо получается.
Карат мысленно обозвал себя безмозглым болваном и последним недотепой. Ведь мог бы заранее взять с Пастора такое слово, и не одно, не оставляя ему лазеек для нехороших выкрутасов.
Как же много он в этой жизни не знает…
– Видишь, твой товарищ, многоопытный человек, все подтвердил. Да, репутация – это важнейший для нас момент, ее мы всегда ставим на первое место. Но мы отвлеклись, я еще раз повторю: что-то не так?
– Ты о чем? О том, что твое слово дороже золота? Я как раз пытаюсь в это поверить, и пока что получается плохо.
– Нет, я о скребберах. О втором скреббере. Что с ним не так? Неужели вы и его смогли убить?
– Я не понимаю, зачем вообще с тобой разговариваю…
Пастор, подняв левую руку, вытянул ладонь, и в ней из ниоткуда возник сложенный несколько раз листок бумаги.
– Возьми, Карат. Здесь карта, она тебе пригодится, и подробная инструкция, куда тебе надо добраться и к кому обратиться по поводу того, что я тебе предложил.
– Как вы это сделали?! – не выдержала пораженная фокусом Диана.
– О чем ты, девочка?
– Откуда взялась эта бумажка?
– Маленькое волшебство, которому меня научил Улей, спасибо ему за его щедрые дары. Кстати, Карат, я могу таким же способом достать из воздуха свой пистолет. Как видишь, я с тобой откровенен и стараюсь решить вопрос мирным путем. Я тебе не враг, и я должен думать о репутации нашей организации.
– У тебя нет другого выхода – только решить миром.
– Выход всегда можно поискать.
– Может быть, твое умение еще и рисовать на невидимой бумаге? Когда ты успел?
– Нет, инструкцию я написал загодя, как раз на такой случай. Я ведь умею договариваться, а в этом деле главный момент – надо ко всему быть готовым заранее.
– Предусмотрительный, но гнилой.
– Карат, есть вещи, которые мне очень не нравятся, но я обязан придерживаться правил. А эмоции и прочее – лишнее, это часто вредит делу. Мне нужна была информация и от тебя, и от этих людей. – Сектант кивнул на брезент, прикрывающий тело Ската. – Никогда не знаешь, где найдешь то самое недостающее звено. Можешь относиться ко мне как тебе угодно, я приму любое решение, но ты не сумасшедший, ты понимаешь, что такой обмен выгоден и тебе, и твоей подруге.
– Она мне не подруга, – не удержался Карат.
