— Айгу-у, внучка-то моя что ни день, то янбанов домой водит! И ведь один другого краше!
— Ну что вы, бабушка Ха Ны (ох, ну надо же, оказывается, он ее имя запомнил, а то все девочка да девочка!), — возразил приезжий, — разве может быть кто-нибудь меня краше!
Бабушка засмеялась, закашлялась, и янбан поспешно подхватил ее под костлявый локоть.
— А давайте-ка присядем! Беседа будет долгой. Я надеюсь.
Бабушка покивала, открыто и пристально рассматривая его лицо, — да, вежливостью, вернее,
— Внучка, принеси нам ячменного напитка!
Многоцветный гость чиновника Ли просидел у них добрый час. Расспрашивал у бабушки про местные течения да водовороты, про обломки кораблей, которые иногда прибивает после шторма к берегу, не находила ли она на дне того да сего… Больше всего его интересовали драгоценности. Похоже, из искателей затонувших сокровищ. Но что-то не слыхала Ха На, чтобы на побережье случались крушения богатых караванов. Разве что рыбацкие лодки иногда пропадают. Прощался гость, непрерывно кланяясь, улыбаясь и приговаривая, что, если бабушка поправится, будет рад нанять ее для поисков за очень щедрое вознаграждение. Но так и не сказал, поисков чего и где. Боялся, разболтают?
Бабушка долго глядела вслед рослой фигуре в цветастых одеждах. Глаза по-прежнему прищуренные — зрение-то слабеет, — но уже серьезные. Пробормотала:
— Что же не так с этим парнем? Вроде всем хорош: и красавец, и почтительный до зевоты. Что не так?
И бабушка тоже это почувствовала? Но Ха На привычно поперечила:
— А министерский сынок тебе, значит, сразу к душе пришелся?
— Что б ты понимала! — процедила старая хэнё. — Тот наш, местный, хоть и пришлый. А этот — чужак! — и неожиданно замахнулась на внучку. — Не вздумай с ним якшаться! Как бы он ни улыбался и в глаза ласково ни заглядывал, поняла? И работать не соглашайся, а то я тебе все руки-ноги переломаю! Если придется, сама с ним разберусь. Поняла?
Ха На отступила от разбушевавшейся бабули подальше.
— Поняла-поняла, чего это с тобой сегодня?
Та присела на краешек террасы, отдышалась и утерла рукавом лоб.
— Ох, аж в жар бросило!
Это что еще за… явление?
Сон Ён глядел вслед незнакомцу в непривычно роскошных (для острова) одеждах. В таких только на центральных столичных улицах в паланкине прогуливаться. Приезжий с островной столицы? Или вовсе с материка? Уже открыл рот: окликнуть, познакомиться, услышать свежие новости и свежие сплетни. Но закрыл и опустил поднятую руку. Помни, кто ты теперь есть! Не всякий благородный человек тебе сейчас ответит, да и вообще взглядом удостоит. Удел изгнанников — утрата не только родины, друзей, статуса, но и уверенности в самом себе. Сон Ён окинул взглядом свою одежду и печально хмыкнул: да и потеря внешнего вида тоже. Интересно, что за обноски выделит им со временем уездный чиновник? С собственного плеча или лохмотья с последнего ноби снимет?
Конечно, он сам здесь окреп и закалился, пусть и потеряв взамен белизну кожи, холеность и столичную томную изнеженность, но незнакомец двигался по скалистому бездорожью настолько уверенно, быстро и легко — позавидуешь. Мужчина остановился на склоне. Ветер трепал его пламенную одежду: казалось, что на горе зажегся костер. Обернулся. Может, окинуть взглядом морские просторы, но Сон Ён отчего-то сразу решил: смотрит на дом ныряльщиц. А то и вовсе исключительно на Ха На. Снующая по двору девчонка отсюда сверху напоминала залетевшую в дом пчелу, бьющуюся в стены и окна в поисках выхода.
Человек двинулся по дороге в город. И не лень же было ноги бить с визитом к каким-то нищим хэнё… Кстати, а что за дело приезжему франту до этих самых ныряльщиц, старой да малой?
Сон Ён направился к хижине — исключительно из скуки и праздного любопытства. Глянул поверх ограды: нет, девчонка двигалась вовсе не хаотично, как виделось с горы. Просто пыталась делать все сразу: варить, гладить, раскладывать водоросли для просушки… И, разумеется, непрерывно болтать при этом. Ему сразу же захотелось приковать ее к месту — чтобы не мельтешила перед глазами. А также вставить кляп в рот, чтобы наконец замолчала. Впрочем, рассуждения мелкой, что же все-таки ищет этот приезжий, его заинтересовали. На самом деле — что? И почему господин Ли позволил постороннему заниматься поисками на вверенной ему территории? Или этот человек влиятелен, или же пообещал поделиться… чем-то.
Старая хэнё заметила его первой. Помахала рукой.
— А вот и наш Ён пришел! Заходи, чего ты там торчишь за оградой, жердь жердью?
Наш Ён! Молодой человек шагнул во двор, одновременно и раздосадованный, и странно согретый этим простодушным приветствием. Привыкает, что ли? И даже мелкая, тут же столкнувшаяся с ним в своем вихреобразном движении: «Вот вечно эти янбаны как встанут на дороге, не обойти их, не объехать!
