Старшина с явной неохотой подчинился.
– Взять ящики, строиться во дворе.
Пока бойцы выполняли его распоряжения, Федор вышел во двор.
– Наблюдатель на вышке! Покинуть пост, спуститься вниз.
Такого приказа за полтора года службы Федор еще не отдавал, а наблюдатель не слышал.
Пограничники выстроились во дворе заставы.
Федор посмотрел на часы: два часа ночи. Через час пятнадцать немцы откроют артиллерийский огонь, а в четыре утра перейдут в наступление сухопутными силами. В это время гитлеровская авиация уже будет бомбить наши города.
Как будто в подтверждение его мыслей, стал нарастать гул моторов – к границе приближались и перелетали ее десятки бомбардировщиков. Да, они ее и раньше перелетали, но это были единичные самолеты.
Пограничники встревожились, старшина спросил:
– Товарищ лейтенант, что это значит?
– Война! – коротко ответил Федор.
После одного слова Федора наступила полная тишина – все осмысливали услышанное, и никто не хотел верить сказанному. Приказ не зачитывали, по радио не объявляли… Как же так?
– Через час немцы начнут переправляться через Буг. Приказа не ждите, как приблизятся на расстояние огня – стреляйте на поражение.
Приказ лейтенанта был необычным, пугающим.
– Разойтись по позициям! Связь по телефону или посыльными.
Расходились молча, хотя обычно шутили, травили анекдоты. То, что сказал им командир заставы, давило, как чугунная плита.
Заняли позиции. Больше всего Федор переживал за правый фланг, поскольку там было самое удобное место для высадки десанта – пологий незаболоченный берег. Поэтому он и станковый пулемет туда отдал, и старшину направил. Взгляд его наткнулся на Борисова:
– Ефрейтор, ты почему здесь?
– Приказ такой был.
– Отставить! Занимай свою позицию на дереве.
– Есть! Разрешите пару пачек патронов взять?
– Две мало, бери пять.
В пачке двадцать патронов, но у Борисова каждая пуля в цель.
Ефрейтор набил пачками карманы и скрылся в темноте. Да и темноты полной не было. Ночь короткая, на востоке уже сереть начало.
Над водами Буга поплыл туман. Сначала клочками, а потом – сплошной пеленой. Далеко на северной стороне загрохотало, и Федор посмотрел на часы: три пятнадцать.
Прозвучали первые артиллерийские залпы кровопролитной войны. Федор знал, что немцы сейчас предвкушают полную победу и полны надежд, которым не суждено сбыться.
Через несколько минут один из пограничников доложил:
– Товарищ лейтенант, слышу всплески со стороны реки.
– Зарядить оружие, приготовиться к бою! – скомандовал Федор.
Погранцы прищелкнули к винтовкам магазины, сняли предохранители, передернули затворы.
Из пелены тумана показались большие темные пятна, как призраки. Вот они ближе, и уже можно различить, что это плоты, понтоны, лодки. Да сколько же их!
– Огонь! – скомандовал Федор и сам дал очередь из автомата.
От пробоин надувные плоты стали сдуваться, выходящий из дырок воздух яростно шипел. Солдаты стали усиленно грести, желая добраться до берега прежде, чем плот утонет. Они понимали, что уже обнаружены и что тихо грести веслами ни к чему.
Но пограничники стреляли уже по солдатам.
Два плота сдулись, и солдаты оказались в воде. Обремененные оружием, амуницией, в стальных шлемах и мгновенно наполнившихся водой сапогах, они барахтались в быстрых водах Буга, стараясь выплыть. Берег уже виден, двадцать пять – тридцать метров всего, рукой подать… Ан нет, многие утонули. Война для них закончилась, практически не начавшись.
Немцы в ответ тоже начали стрелять. Но пограничники в траншеях и окопах, а немцам на воде укрыться негде. Дистанция мала, и почти каждая пуля находит свою жертву. Стрельба с берега, с воды, слева и справа…
На той, немецкой стороне – залп пушек, затем – вой снарядов и грохот.
Федор, как и многие бойцы, обернулся и увидел разрывы там, где была застава. Хорошо, что забрали боеприпасы с собой, сейчас бы все сгинуло в
