спустить штаны… Ну и все об этом. Однако через два часа она вернулась в каюту Райта, свежая после душа, бодрая после трех чашек невероятно крепкого кофе и с совершенно пустым желудком.
Райт тоже выглядел неплохо, а на столе появились новые закуски: песочное печенье в жестяной банке, бисквиты из армейской упаковки и банка клубничного варенья.
– Бедненько, конечно, – развел руками Райт, – но чем богаты, тем и рады. Продолжаем разговор?
– Давай! – махнула рукой Лиза и взялась, пока суд да дело, за бисквиты и варенье.
– Значит, ты еще и Томбут на уши поставила?
– Ну, как тебе сказать? – вздохнула Лиза. – Если честно, задумано было неплохо, исполнено чуть хуже, а концовку я просрала…
– Да, история, – признал Райт, выслушав Лизу. – С Диспенсером это ты, кэп, погорячилась. Но с другой стороны, я тебя понимаю – кураж!
– Кураж, – согласилась Лиза.
Выпили, помолчали, закуривая.
– Получается, – пыхнул сигареткой Райт, – Нольф кинул нас, вернее, собирался кинуть, но ван Россома перекупил Диспенсер, и, не вмешайся ты, кинули бы нас всех. Причем совсем кинули, с концами. Я правильно понимаю?
– Да, – кивнула Лиза. – Думаю, живых свидетелей они оставлять не предполагали.
– Старею, – вздохнул Райт. – Мне такие многоходовки уже не по зубам.
– Да они, Иан, никому не по зубам. Нам просто чертовски повезло! – успокоила его Лиза.
– И я даже знаю имя этого черта, – улыбнулся Райт, наполняя стаканчики. – За тебя, капитан! И да, за единоначалие!
Как ни странно, гардероб Лизы уцелел. По-видимому, женская одежда брабантским стрелкам оказалась без надобности, и это хорошо, потому что, прожив несчетное число дней в одних и тех же трусах и штанах, Лиза ценила теперь тихие радости бытия – типа душа, мыла или чистого белья – как мало кто другой. Лишения позволяют расставить правильные акценты. Ну, она их и расставила, с утра одевшись в тонкие флорентийские шелка семи оттенков синего, от кобальта до небесного.
А еще она никак не могла наесться. После древесных червей, змей и прочих мерзостей ей нравилось почти всё, даже африканская версия португальской кухни в ресторане «Блисс». Соломенная крыша на деревянных столбах, плетеная мебель, негры в белых фартуках, горячая фейжуада – черные бобы, запеченная свинина, колбаски, мука маниоки и, черт знает, что еще – в глиняных горшочках, «кузиду португезе» – мясное ассорти по-португальски и много- много молодого «винью верде» – зеленого вина из провинции Минью. Это был просто праздник живота, никак не меньше. И в довершение гастрономического разгула черный кофе – бразильские сорта, – миндальное печенье со сметаной и египетские папиросы.
Лиза как раз отобедала и теперь в приятной истоме попивала кофе и вишневый ликер жинжинья, попыхивала папироской и ни о чем не думала. Чудные мгновенья. Почти парадиз[13]. Однако ей помешали.
– Здравствуйте, Лиза!
«Вот только вас мне для полного счастья и не хватало!»
Около ее столика стояли Нольфы, папенька и доченька.
– Я, собственно, хотел бы вас поблагодарить, Лиза. – Было видно, говорить профессору мучительно трудно, но он тем не менее справлялся. – Полковник Штоберль был так любезен, что передал мне суть состоявшегося между вами разговора. Вывод очевиден, своими жизнями мы с Мари обязаны вам.
Мари молчала. Бледная, несмотря на жару, унылая, словно ниенская осень, она явно не находила слов. Отдувался папенька.
– Видите ли, профессор, – Лиза решила не вставать, говорила сидя, – вы, конечно, не такой подонок, как ван Россом. Скорее всего, вы бы нас не убили, но кинули бы непременно. Поэтому вы и ваша дочь мне омерзительны. Люди, чье слово ничего не значит, представляются мне потерянными для общества. А спасла я вас из личных соображений. Во-первых, чтобы грех на душу не брать, а во-вторых… Во-вторых, это не в моем стиле – подставлять ближних или дальних…
На самом деле имелась еще одна – третья – причина. Нольф и его дочь – свидетели. Могут пригодиться, когда и если она возьмется за лорда Диспенсера и капитана ван Россома.
– Тем не менее я ваш должник, – сухо поклонился профессор Нольф и поставил на столик перед Лизой хьюмидор средних размеров. – Лучшее, что мне удалось найти в этой дыре. Испанский кедр, сигары «Карл Первый». Просто презент.
– Просто презент, – кивнула Лиза.
– Мы возвращаемся в Брюссель, – Нольф смотрел на нее со странным выражением, словно хотел что-то добавить, но сомневался, стоит ли. – Так что, если я вам понадоблюсь, вы знаете, где меня найти. Честь имею!
«Как же! Имеешь ты честь!»
Они уже отошли от ее столика на несколько шагов, когда неожиданно вернулась Мари.
– Извините, Лиза, что молчала! – сказала она каким-то напряженным надтреснутым голосом. – Трудно признавать свое поражение, знаете ли… Но… Лиза, ответьте, пожалуйста, на один вопрос.
