Амир в душе улыбался… сегодня, он преподал своим ученикам самый важный урок из всех, который он мог преподать. Он знал, что грехом Лута занимались не только Салим и Бек этой ночью, занимались многие. Но он наказал только Салима и Бека, а многие другие, кто тоже это делал, больше делать не будут, и страх перед Аллахом заставит их служить еще вернее. Когда они делали джихад, амир, в джамаате которого он воевал, принимал в джамаат бывших харбиев, которые раскаивались и принимали ислам. И не было более ревностных мусульман и более свирепых в бою моджахедов, чем они.
Впрочем, о чем он говорит? Он ведь и сам был когда-то харбием и сражался на стороне русистов.
Давным-давно…
Папский велайят
Ферганская долина
16 июня 2036 года
Пока амир Ильяс вершил свое кровавое правосудие, амир Ислам сидел в тени деревьев на своей вилле и слушал музыку. Он слушал старую запись Бетховена в оркестровке Берлинского филармонического оркестра, что-то напевая себе под нос.
Хвала Аллаху, милостивому и милосердному, он родился и вырос там, где умели ценить прекрасное.
Афганистан…
В Афганистане его контрагент и родственник, конечно же, наломает дров. Он не умеет действовать чужими руками и убивать чужим ножом. Афганистан с его простыми нравами дурно повлиял на него. Зачем убивать чужим, когда можно убить своим и ничего за это не будет.
Дальше все будет зависеть от ситуации. Часть необходимого опиумного мака они уже посеяли здесь, он получился не хуже. Скоро Афганистан и вовсе станет обузой.
Гораздо сложнее вопрос, как должен вести свою политику он здесь.
Ответить на этот вопрос сложно хотя бы потому, что он не амир велайята, он обычный, рядовой амир. Он не сделал такой глупости, как выдвигать себя в амиры, понимая, что, став амиром, он станет объектом для зависти и врагом для всех. Но и в том виде, как все это есть сейчас, это нельзя оставлять. Вопрос заключается в следующем: как можно сделать так, чтобы власть была сосредоточена в одних руках.
Амир велайята – это не руководитель, он всего лишь первый среди равных, он говорит от имени всех, но на разговорах все и заканчивается. Самая яркая иллюстрация, что может и чего не может амир, – он не может собирать никакие деньги. Закят и джизья поступают алиму в байтулмал – религиозную казну велайята, а вот никакой другой казны, кроме религиозной, – у них и нет. Нет налогов – значит, нет и государственности. Вооруженные силы каждый амир собирает, снаряжает и содержит на свой счет и как может – иначе его и все его дела схарчат соседи. При необходимости объявляется джихад, и они теоретически выходят на пути Аллаха. Теоретически – амир Ислам не был уверен в том, что многие выйдут, если сейчас объявить джихад.
Но амиров это устраивает, и прежде всего из-за банальной, примитивной жадности. Главное, что их устраивает, – не надо никому и ничего платить, все деньги остаются у них. Дальше своего носа они не видят. Если бы можно было – они бы и закят не платили. Хотя религия – это то немногое, что стоит между ними и озлобленными массами людей, которым нечего терять. Если они ринутся в Пап – не помогут никакие пулеметы, никакие танки. Нет ничего страшнее, чем масса людей, которым нечего терять.
Хуже того, они не понимают, что они теряют. Живя в пределах замков, построенных на доходы от торговли наркотиками, они не понимают, что
