поплотнее закуталась. Она и сама не понимала, почему вдруг настолько эмоционально отреагировала на угрозы Крэсбора. Скорее всего, его действия просто стали тем самым последним толчком, спровоцировавшим выброс долго накапливаемых чувств. Джолетта ощущала себя разбитой, и внезапно ей стало до того себя жаль, что она была готова разрыдаться. Ей надоело постоянно скрывать эмоции и носить все в себе, надоело притворяться и играть.
Иногда случаются моменты, когда человека просто прорывает, он в один миг вспоминает все неприятности и обиды, какие только были в его жизни, и сейчас с Джолеттой происходило примерно то же самое.
– Кто это сделал? – спросил магистр Лосгар, присаживаясь рядом и взглядом указывая на ее запястья.
Джолетта промолчала и мгновенно убрала руки под плед – даже в таком состоянии жаловаться она не собиралась.
– Дамиан Крэсбор? – в очередной раз продемонстрировал проницательность ректор, и Джолетта ощутила, как он напрягся.
Она сидела все так же молча, но Лосгар отступать не собирался:
– Для вас же будет лучше, если вы мне все расскажете. Впрочем, настаивать на этом я не стану. Сегодня все касательно него прояснится – Грэм наведается в одно место, чтобы проверить ваши подозрения. Если они оправдаются, у Крэсбора будут крупные неприятности.
На этот раз в глазах Джолетты, поднятых на Лосгара, отразилась заинтересованность, и ректор решил закрепить успех:
– В ту ночь, когда вы видели, как Крэсбор покидал академию, лорд Грэм оказался случайным свидетелем драки, происходящей в городе. В ней участвовали трое воздушников и один огневик – предположительно Дамиан. Сегодня Тайрон допросит воздушников. Если окажется, что Дамиан действительно замешан в каких-то темных делах, он будет взят под стражу. И отец ему не поможет.
– Может, он и не причастен к иссушениям, – наконец заговорила Джолетта, вспомнив реакцию Крэсбора на ее слова о тюрьме. – Мне кажется, здесь кроется что-то другое. Возможно, вообще не имеющее отношения к убийствам. Для убийцы, практикующего темную магию, он слишком уверен в собственной неприкосновенности.
В этот момент в кабинет вошла миссис Рудольф и поставила на кофейный столик дымящуюся кружку чая и вазочку с конфетами. Немного повздыхав, она наткнулась на взгляд ректора и, понятливо кивнув, вновь исчезла за дверью.
– Угощайтесь, – предложил Лосгар, придвигая конфеты ближе к студентке.
– Надеюсь, на этот раз обойдемся без арахиса? – нашла в себе силы сыронизировать Джолетта, пригубив горячего чаю.
Ректор улыбнулся:
– Сегодня исключительно шоколад.
Развернув обертку, Джолетта поднесла лакомство ко рту, но тут же замерла и в нерешительности вернула конфету на место. Несколько секунд помолчав, она вздохнула и неожиданно для самой себя спросила:
– Ну и зачем вы это делаете?
– Делаю что? – Магистр Лосгар удивленно приподнял бровь.
– Проявляете обо мне заботу. – Джолетта демонстративно поправила плед и кивнула на предложенное угощение. – Хотя, конечно, я могла бы не спрашивать. Не знай вы, что я леди Джолетта, вряд ли стали бы возиться с безродной простолюдинкой.
Ректор несколько секунд молчал, после чего поинтересовался:
– Вы обо всех придерживаетесь такого «лестного» мнения, или это только я удостоился подобной чести?
– Обо всех, – отрезала Джолетта, но, в эту же секунду вспомнив о Нике, добавила: – Почти. Но если я не права, можете возразить. Мне даже интересно послушать о движущих вами мотивах.
– А вы не понимаете?
– Конкретно вас я вообще не понимаю! – не сдержавшись, воскликнула она.
Ректор усмехнулся ее вспышке и кивнул:
– Хорошо, я попытаюсь объяснить. Хотя и не уверен, что вы с вашим характером и складом ума будете способны понять. О человеке, леди Джолетта, судят по его поступкам, а не по внешности и положению в обществе. Не существует разницы между простолюдином и аристократом, между человеком бедным и состоятельным, и только мысли и стремления являются определяющими. Сегодня я привел вас сюда лишь потому, что видел, в каком вы состоянии. И будьте уверены, если бы на вашем месте оказался любой другой человек, не имеющий дворянского титула, я поступил бы точно так же. Если вам повезло родиться в богатой и знатной семье и при этом быть счастливой обладательницей привлекательной внешности, то это вовсе не значит, что какая-нибудь горничная или уборщица хуже вас.
Случайно упомянув горничную, Лосгар даже не подозревал, насколько болезненна для Джолетты эта тема.
– Повезло родиться в знатной семье? – перебила его Джолетта, чувствуя, как в душе раскрывается старая незажившая рана. – Да что вы вообще знаете?! Что знаете обо мне, о моей семье?! Если вы думаете, что я просто избалованная девочка, чьи капризы и желания исполняются по первому требованию, то вы сильно заблуждаетесь! К дархам все эти драгоценные побрякушки, горы нарядов и личные имения! Если бы могла, я бы все это променяла – слышите, все! – на счастливое детство с любящими родителями в полнейшей нищете!
Она даже не заметила, как по ее щекам заструились жгучие слезы долго копившейся обиды и горечи. Она не могла остановиться и говорила уже скорее
