Веллия, но ты ее послал, сказав, что у тебя медовый месяц. Так поступать тот, кто делает все по указке, можетт? Не уверена.
– А что Ноеми? – вычленил главное из всего сказанного Матвей.
– Она возмутилась и заявила, что это коронное преступление – она дочь матриарха, и так разговаривать с ней нельзя.
– Я боюсь слушать дальше, – остановился тот как вкопанный. – Это ведь еще не конец диалога?
– Не-а, – сверкнула белозубой улыбкой молодая жена. – Бесстрашный командир «Неправильного прайда» сказал, что ему наср…
– Нет, – Матвей покачал головой и закатил глаза.
– Да, – припечатала та. – Так вот, опять цитирую: «Не понимаете? Хорошо, могу послать и по матери, пусть она объяснит». Цитата заканчивается.
– Где Ноеми? – решительно произнес Матвей.
– Не знаю. А что ты хочешь делать?
– Исправлять то, что уже успел натворить. И попытаться исправить последствия моего загула.
– Надо у здоровяка спросить, он точно в курсе.
– Утес! – гаркнул Каракал.
Дверь моментально открылась, и в комнату просунулась голова огра.
– Слава Гончару, командир вернулся, – облегченно выдохнул смесок.
– Где принцесса?
– Внизу. Завтракать собирается.
– Отлично, – кивнул Матвей и только потом поздоровался и поблагодарил: – Привет и спасибо.
– Привет. Да чего уж там, – чуть засмущавшись, ответил Рохос.
Матвей уже был в штанах, сапогах и белой шелковой рубашке. Решив, что больше одевать пока ничего не стоит, он сделал уверенный шаг в сторону двери.
– Муж, – успела схватить его за руку суккуба. – Не меняйся, будь таким, какой ты есть всегда. Даже со мной. Я здесь жена, – кивнула она за спину в сторону кровати, – а там Бесовка – боец отряда «Неправильный прайд».
– И тебе спасибо, – после секундной паузы, ответил Матвей, – что понимаешь это. Меняться я не собираюсь – поздно. А сейчас пойду и сделаю то, что должен… – Он уже хотел пойти дальше, но повернулся и крепко прижался к губам девушки. – М-м-м, вкусные и сладкие.
Ноеми действительно была внизу и собиралась завтракать. Едва Каракал в ослепительно белой рубахе появился наверху лестницы, весь трактир (кабак, таверна, едальня, забегаловка – он так и не удосужился узнать, как называют такие заведения) притих. Народа было немного, в основном гвардейцы принцессы, но и пустым назвать обеденный зал было бы неправильно.
Окинув с высоты замершие фигуры посетителей и постояльцев заведения, парень спустился вниз. Уверенно прошел мимо настороженных охранителей дочери матриарха и остановился возле стола, за которым сидела фурия. Лицо Ноеми было мрачным, словно осенняя тучка, но это был не гнев или злость на парня, скорее, она была задумчива, чем-то озабочена и чего-то боялась. Посмотрев последний раз в ее грустные глаза, Матвей решительно сдвинул на столе посуду. Одновременно с его размашистым жестом за спиной парня с тихим шелестом покинули ножны сабли телохранителей. Не обращая на это никакого внимания, он рванул воротник рубашки, так что во все стороны брызнули каменные пуговицы, и бухнул голову на столешницу, лицом к принцессе.
– Не таким образом, конечно, хотел умереть я, – сказал Матвей. – Но меня еще отец приучил отвечать за свои поступки. Верши свое правосудие, Ноеми Веллия. На перекресток я все равно не пойду.
Тишина в зале таверны стала материальной. Ее можно было потрогать рукой, свернуть и припрятать до лучших времен, чтобы при случае насладиться ею вновь. Даже бегающий по стене, столам и потолочным балкам солнечный зайчик, отбрасываемый чем-то зеркальным снаружи заведения, вдруг, проникшись моментом, замер на одном месте.
– Ты удивителен, Каракал, – по тону принцессы нельзя было сказать, что она сердится. Она говорила так, словно завидовала в этот момент парню. – Ты живешь так, словно каждый день для тебя последний. Биться – так до конца, до последней стрелы, пока не сможешь поднять руку с мечом. Гулять, чтобы потом об этом вспоминали не одну декаду, а может, и не один год. Ты не ограничиваешь себя рамками, не пытаешься жить в угоду кому-то, ты осматриваешься по сторонам лишь для того, чтобы вовремя вычислить своих врагов. Ты делаешь то, что считаешь нужным. И хватит уже коленки протирать, гресс, – поморщилась она.
– Я не гресс, – улыбнулся парень.
– Пфр, – фыркнули у него за спиной охранительницы.
– Вот, – показала на них пальчиком Ноеми. – Даже они понимают, что ты сказал чушь. И это даже не учитывая того, что все разумные, обладающие «искрой», аристократами являются по определению. Я сейчас буду говорить откровенно, так что не обижайся. Когда я тебя только увидела и совсем немного пообщалась, ну, тогда в форте на берегу Сеты, то подумала, что твое немного хамоватое поведение – это какая-то защитная реакция. Ну как же,
