Он поднялся в седло, рыцари дружно прокричали Теонарду салют, и, развернув коней, весь отряд умчался обратно.
Хранители, как и Теонард, молча смотрели вслед, наконец Тарнат мощно крякнул, с шумом поскреб в затылке.
– Быстро они!.. Видать, близко. Но мои гномы еще ближе, только никто даже с поздравлениями не явился!..
– Ваш гномий король туг на ухо, – сказал Виллейн ехидно. – Поди, с утра до ночи стучит молотом в кузнице!
Тарнат нахмурился.
– Но-но!.. Наш король тоже бездельничает, как и все короли. Но, Теонард, тебе дали только титул, а к титулу прилагается обычно хоть какое-то поместье, земли…
Каонэль дернула ушами, сказала быстро:
– Думаю, просто не успели решить, что ему дать, а перехватить инициативу надо было как можно скорее.
– У кого? – спросил Тарнат, глядя, как вдалеке амазонки гоняют лошадей.
– У короля Угерта, – пояснила Каонэль. – Рядом с Асгарандом королевство Ялдария, почти такое же, но столица к нашей Цитадели даже ближе!..
– Но если род Теонарда служил королевскому роду Асгаранда…
Она запротестовала:
– А служил ли? Об этом не упомянули… и не зря. Замок Теонардового рода в таком диком и опасном лесу, что короли ни Асгаранда, ни Ялдарии никогда не предъявляли свои права на те дикие края!.. Потому что права тащат за собой и обязанности, а когда их больше, чем прав, то проще вообще не брать их на себя.
Лотер медленно прорычал:
– Остроушка права, хоть и красивая.
Каонэль поперхнулась на слове, хотела обругать за «остроушку», но ворг назвал красивой, а это перекрывает, свирепый Лотер не разбрасывается комплиментами. Значит, она в самом деле очень даже красивая и можно задирать нос, показывая всем две изящно вырезанные дырочки. Конечно, когда в них нет сопелек, а то при такой жизни простудиться легко…
Ихтионка, которая все это время стояла за спиной Каонэль, пропищала мелодичным голоском, похожим на журчание горного ручейка:
– Я жила при королевском дворе, знаю их обычаи, интриги, борьбу за влияние… Это не важно, что под водой, нравы везде нравы. Это к тому, что как Теонарда будут стараться перетянуть то на одну сторону, то на другую, так и всех нас.
– Хочешь сказать, – проговорил Виллейн с недоверием, – и к нам явятся с такими же предложениями? Я тогда штаны приготовлю покрасивше. А то и вовсе брюки.
– Должны явиться, – уточнила ихтионка. – Но к кому-то раньше, к кому-то очень поздно… Я же знаю, Каонэль еще никого не видела из серых эльфиек! Ты тоже не знаешь своего племени, потому болеешь за мелкиндов вообще, за любых…
Слушавший все это молча Гнур прервал:
– А это при чем? Я знаю свой род, племя, но все равно готов и буду защищать всех гоблинов. Как своих северных, так и южных, даже болотных!
Лотер буркнул:
– Еще бы. Это расширяет и твое влияние. Я думал, гномы только жадные, а они еще и хитрые.
Гнур нервно дернулся.
– Какие гномы, какие гномы?.. Я тебе что, гном?
– Да я по повадкам, – ответил Лотер. – Что-то у вас с гномами общее.
Этого оскорбления Гнур не выдержал, резко отвернулся и ушел, возмущенно проклиная вполголоса, но так, чтобы Лотер слышал, дремучую глупость воргов и похожих на них гномов.
Глава 4
Тарнат с интересом наблюдал за Керкегором. Тот слетел со своего высокого куриного насеста, так Тарнат возвышенно назвал резиденцию птеринга в небе, и в центре своего участка так и осталась выжженная после битвы с огнетроллями земля, подпрыгивал, взмахивал руками и что-то выкрикивал в пространство.
Потихонечку подойдя ближе, Тарнат поинтересовался:
– Это такое ку-ка-реку?
Перехватив взгляд ехидного гнома, Керкегор ответил очень серьезно и даже торжественно:
– Это наш ритуал Пернатому Богу!.. Мы должны начинать и заканчивать день молитвой в его честь.
– То есть, – одобрил Тарнат, – ку-ка-реку? Правила – это хорошо. Мы, гномы, самый правильный народ. И тоже кукарекаем, но по-своему. Там, в глубинах.
– Где бы мы, птеринги, ни оказались, – добавил Керкегор, – мы обязаны совершать ритуалы. Кто этого не сделает, тот недостоин быть птерингом Первого Звена, а быть в Первом Звене – великая честь! И чем больше получаешь чести, тем у тебя больше жен и птенцов…
