на соединение с Муном.
– А как же Хаяк? – напомнил Штыпя.
– А что Хаяк?
– Решил разобраться с апостолом, – доложил помощник. – Взял три десятка своих и покинул мег.
– Хаяк принял решение, пусть за него и отвечает, – махнул рукой баши, с удовольствием наблюдая за тем, как гигантская машина неспешно уходит влево. Из города ударила гаубица, но снаряды легли в стороне – манёвр был совершён вовремя. – Он мне никогда не нравился.
– Апостол?
– Хаяк.
В принципе, командир Уродов действовал правильно. И решительно. И смело.
Увидев, что Степан мчится под защиту городских стен, а Мег-2 наконец-то открыл огонь по дерзким диверсантам, накрыл их из пушек и пулемётов и не позволил устроить четвёртый ракетный залп, Хаяк решил заняться тем, кто представлял сейчас реальную угрозу бронекаравану, – апостолом. И наверное, мог бы добиться успеха.
У него было тридцать хорошо вооружённых и прекрасно подготовленных циркачей, каждый из которых превосходил обычного человека силой и скоростью; у него были три тубы с сеткой-липучкой – излюбленным средством борьбы с кригерами и воинами в экзоскелетах; у него была серьёзная огневая поддержка…
Должна была быть.
Выводя бойцов из защищённой машины, Хаяк не сомневался в том, что расчёты пулемётов и операторы автоматических пушек мегатраков будут подчиняться его приказам, но ошибся: Кролик поспешил убрать караван из-под обстрела, и Уроды оказались один на один с апостолом.
В чистом поле. Без прикрытия и без защиты, потому что остатки машин сопровождения благоразумно двинулись за мегами, не испытывая никакого желания помогать циркачам в их драке. Тем более что вокруг периодически разрывались гаубичные «подарки» из Остополя.
В начале боя Уроды рассыпались, намереваясь взять апостола в клещи, но отсутствие поддержки и скорость Флегетона сделали своё дело: Карлос без труда оторвался от циркачей, несколько раз полоснув по ним из пулемёта и тем заставив искать укрытия, пропустил набирающий скорость Мег-2 и зацепился за лестничную скобу с противоположной от циркачей стороны машины. И ловко полез наверх, на крышу огромного фургона.
В этот момент Флегетон должен был стать превосходной мишенью и для Уродов, если бы… Если бы они успели повторить манёвр апостола и оказаться с нужной стороны. Но мегатрак находился далековато, продолжал ускоряться, и Хаяк принял единственно возможное решение: побежал следом. Выложился. Почти выдохся. Едва не погиб под колёсами гигантской машины, но тоже сумел за неё зацепиться. И подвиг командира повторили ещё пятеро бойцов…
– На! – Флегетон крикнул после замаха, резко, словно колун на полено, опуская обрезок трубы на пулемётный ствол. – На!
Изнутри раздался вскрик, и вырванное оружие почти вывалилось из небольшой амбразуры башни. Однако не вывалилось, видимо, механизм не позволил, и разочарованному Флегетону пришлось согнуть ствол мощными лапами ЗСК: он не хотел портить пулемёт, но и оставлять оружие в рабочем состоянии не имело смысла.
Башня замолчала, и апостол бросился вперёд, к тягачу, гулко топая железными ногами по железной крыше фургона. Стремительный. Несокрушимый. Опасный…
Флегетон знал, что затеял рисковое дело, но не сомневался, что у него получится. Точнее, не думал, что может не получиться, что кто-то сумеет его остановить. Но…
Выстрела Карлос не услышал. И вовсе не потому, что отказало аудио ЗСК, просто туба разряжается очень тихо, глухим хлопком, различить который в творящемся бедламе не было никакой возможности. А липкая белёсая дрянь летит хоть и недалеко, но быстро, а врезавшись в цель, твердеет едва ли не мгновенно.
– Дерьмо!
Парень с тубой сделал великолепный выстрел: на полном ходу, против ветра, он всё же ухитрился попасть в апостола, пусть не в голову или руки, куда рекомендовали бить в первую очередь, но всё-таки попал. Разогнавшийся Карлос неожиданно перестал управлять правой ногой и, отчаянно матерясь, покатился по крыше. А ещё через секунду система самодиагностики разразилась паническим предупреждением.
И тут же посыпались выстрелы: циркачи открыли по рухнувшему противнику ураганный огонь.
– Дерьмо!
Флегетон переворачивается, подставляя под пули широкую спину, выхватывает из наружного держателя баллончик с растворяющей смесью, без которого ни один апостол в бой не пойдёт, и принимается торопливо распылять её на застывшие сочленения: колено и ступню. Одновременно поднимается, резко разворачивается и отвечает Уродам из пулемёта, удерживая его одной рукой.
– Дерьмо!
