Нагой, откашлялся:
– Православные! Ныне узрите, как государь наш карает. Изменщики превеликие, Долгорукие князья, воровским умышленьем своим да обманом повенчали государя с девкой, коя до венца еще слюбилась с неким злодеем да пришла во храм в скверне блудодеяния – и государь о том не ведал! И за то богомерзкое дело повелел великий государь подлую девку Марийку в пруду утопить!
Собравшиеся загалдели, но тут же притихли – по знаку царя Нагой махнул рукой ратникам. Те мигом сорвали с юной злодейки шубу, поволокли нагую преступницу по снегу. Княжна распахнула глаза. Вот и прорубь! Черная, страшная…
Княжну схватили за ноги, сунули в тонкий, затянувший прорубь, ледок головой.
Не холодной показалась несчастной деве вода, а горячей! Как в бане, парной. Такой горячей, что и терпеть невозможно. Кожу словно кипятком ошпарило… Расцарапал голые плечи лед… А потом сдавило грудь и стало невозможно дышать, и что-то потянуло на дно, а наверху светилось в проруби дымчато-серое, затянутое низкими облаками небо. Светилось и быстро гасло. Вот потемнело в глаза, сдавило ребра… и легкие вдруг разорвала тупая боль.
Воздуха! Воздуха… Вздохнуть бы!
– Разрешите? Ой…
Завидев стоявшую перед овальным венецианским зеркалом абсолютно голую девушку, Арцыбашев поспешно отвернулся и даже попятился, отметив, впрочем, для себя, что княжна Мария Долгорукая была, конечно, не красивее его собственной супруги… но красавица штучная, этакая длинноногая фотомодель с упругой грудью и карими – с желтыми чертиками – лазами. А уж волосы… золотым водопадом – да по белым плечам!
Ткнув мужа локтем в бок – так, на всякий случай, чтоб не засматривался – юная королева быстро взяла дело в свои руки:
– Здравствуй, Машуля. Нам поговорить бы…
– Машка… Старицкая! Ты? – узнав, ахнула княжна. – Так тебя ж… ты сбежала, что ль? А это…
– А это муж мой, Магнус, король Ливонии и Речи Посполитой… государю московскому Иоанну Васильевичу верный союзник и друг!
– Ах, Арцымагнус Хрестьянович, помню-помню… – облизав губы, Долгорукая пристально посмотрела на короля, которой так и стоял с закрытыми глазами.
– Он, что ж, у тебя – слепой?
– Слепой? Ой… – Маша усмехнулась. – Вот, как ты, Марийка, оденешься, так я разрешу ему очи открыть. А до той поры – ни-ни!
– Экая ты, Машенька, ревнивая, – натянув рубашку, а поверх нее – длинное приталенное платье, царская невеста весело рассмеялась… и тут же осеклась, прикусив нижнюю губу почти до крови. – Ох, Маша, какой я худой сон сейчас видела! Очень-очень худой. Будто меня… в проруби… Господи! Даже и вспоминать страшно… Ой! Ты-то… вы… вы как здесь?
– К тебе, Марийка! К царю! Пожаловали для беседы доброй, – усмехнувшись, королева повернулась к мужу. – Ты глаза-то открой, ага. Царевна оделась уже.
– Ну, положим, пока что еще не царевна, – кокетливо улыбнулась княжна. – Но скоро буду.
– Потому-то, Машуля, мы к тебе и пришли. Уж извини, что, как тати, ворвались… Спешили очень.
– Да-да, извините, Мария, – наконец, молвил король. – Вы, кажется, сказали, что скоро венчание?
– Ну да, скоро. Завтра уже, – карие глазищи царской невесты неожиданно сузились. – Ой! А вас ведь обоих ищут везде. Ловят!
Арцыбашев гордо повел плечом:
– Знаете, Мария, никто не может ловить истинного короля! Даже Иван Васильевич. А то, что он так обошелся с моей супругой, с королевой… об этом мы с ним тоже поговорим. С вашей помощью.
– А с чего вы решили, что я буду вам помогать? – В карих очах царевны заплясали злые чертики: – Явились, как воры… Ворвались…
Гневалась княжна, оно и понятно – ведь и было, за что.
– Видно, натворили вы что-то презлое. Иван Василевич просто так не серчает! Сейчас вот стражников кликну!
– Погодите со стражниками, Марья, – без приглашенья усевшись на лавку, незлобиво улыбнулся король. – Вы ведь умная девушка, нет? И буквально только что очень верно заметили: Иван Васильевич просто так не серчает. То есть серчает – не просто так. Как вот и в вашем случае…
– Что-о? – Долгорукая гневно дернулась. – Да как вы…
– Помолчите, милая Мария, и выслушайте… Я расскажу вам, как вас казнит Иван. Да-да, именно в проруби!
Услышав такое, княжна прикусила язык и в страхе попятилась:
– Ты… вы… колдун?
– Скорей, ясновидящий, – пошутил Магнус. – Так, совсем чуть-чуть. В небольших пределах. Это у вас тут, в кувшине, квас?
– Что? Ах, да. Квас. Если хотите – пейте, вот кружка.
– Спасибо, Мария, вы добрая девушка, – не спеша плеснув в кружку кваса из стоявшего на подоконнике серебряного кувшина, Арцыбашев светски улыбнулся и, вновь став совершенно серьезным, предупредил: – Прошу отнестись к моему рассказу со всем вниманием. И, конечно же, прошу извинить, что