не было сыновей, и курфюрст Бранденбурга Фридрих собирался женить своего сына Иоанна Сигизмунда на Анне Прусской, дочери Альбрехта, в надежде установить династическое родство и после его смерти присоединить земли Пруссии – как и случилось, вернее только еще случится в 1618 году.
– О чем задумался, милый? – присев рядом, Маша погладила мужа по голове.
Король отозвался честно:
– О Пруссии.
– Тю! – совсем по-деревенски хмыкнула юная королева. – Нашел о чем думать!
– Не о польской Пруссии, о герцогстве…
– И та блоха, и другая! – Маша весело рассмеялась. – Нечего о них и думать, тем более все знают, что герцог Альбрехт Фредерик не в себе. Но посланника его примем с честью. Мало ли и пригодится когда Пруссия? Блоха-то мала – да кусает больно.
Прусский посланец, барон Аксель фон Зеевельде, оказался веселым малым весьма приятной наружности, с открытым добродушным лицом и аристократическим, с горбинкою, носом. Темная шевелюра, небольшая бородка и усики, черный испанский камзол – последний писк моды! Общее впечатление несколько портила большая родинка на левой щеке около носа.
Барон оказался заядлым танцором, наперебой приглашал на менуэт всех придворных дам – и даже саму королеву, правда, сперва испросив разрешения у мужа. Маша не отказалась, потанцевала, под конец передав галантного кавалера юной вдовушке Сашке. Уж конечно, красавица баронесса произвела на прусского посланника неотразимое впечатление, хотя кроме нее Аксель перетанцевал со всеми.
– Ишь, как окручивает барона, – фыркнула жеманница Элиза фон Бексенгаузен.
– Точно – окручивает, – подружка ее, Агнета фон Марка, тут же закивала, едва не уронив шляпку. – Я смотрю, вдовушка наша не промах. И месяца со смерти старого барона не прошло, а она уже!
– Да уж, времени даром не теряет.
Пока придворные дамы судачили, а красавица королева вновь подарила кому-то из гостей очередной танец, появившийся в зале Анри Труайя что-то шепнул на ухо Магнусу. Король кивнул и тотчас вышел за своим верным вассалом и другом, бросив по пути Маше, чтоб заканчивали бал без него.
Королева рассеянно кивнула, не прекращая танец: верно, все поняла правильно, а если и не поняла, не расслышала, так и не обидится, понимает – дела.
– Мы взяли его на передаче яда! – спускаясь рядом с монархом по лестнице, хвастал Анри. – Теперь уж не отвертится, проклятый швед! Признается во всем, у меня и не такие плясали.
– Куда поместили?
– В темницу.
Король неожиданно хохотнул:
– В ту самую, где проходной двор? Ну-ну.
– Ваше величество! Да мы уже…
– Исправляетесь, исправляетесь, знаю.
– Стоять! – вдруг послышалось сверху. – Эй вы, оба.
Король и его спутник обескураженно обернулись и подняли головы.
По лестнице быстро спускалась Маша.
– Небось, поймали отравителей?
– Откуда ты…
– Да уж догадаться не трудно! – королева отнюдь не выглядела обиженной – мол, оставили одну, бросили – а вот заинтересованной – да!
– С вами пойду. Гляну.
– Ну, если хочешь, пошли, – король взял жену под руку. – Только смотри, милая, там очень сыро и холодно.
– Я велю слугам принести плащ… Эй, вы там! Кто-нибудь!
На улице начинался дождь, так что двор пересекли почти бегом. Собственно, оно и к лучшему – кроме стражников лишних глаз во дворе не было, да и стражники, узнав Труайя, особо не пялились.
В караулке их уже дожидался Альфонс, выгнав в коридор всех прочих стражей. Пойманный с поличным швед угрюмо сидел в углу со связанными за спиною руками. Напротив него на столе лежал развязанный мешочек с белым порошком.
– Сулема, – тихо пояснил Анри.
– Опять сулема! – усадив супругу поближе к растопленному камину, Магнус уселся рядом. – Не смогли отравить мальчишку-аптекаря, так решили взяться за королей? Гнусно, любезнейший господин, гнусно! Знаете, я даже расспрашивать вас ни о чем не стану. Просто прикажу отрубить голову. Вот прямо завтра же. С утра.
– Лучше повесить, – скромно заметила Маша. – Для подлого отравителя – самая подходящая казнь. Да, я велю дать вам на ночь Библию. Будете
