— Мисс О'Коннор, я полагаю, что несколько жизней висят на волоске. Так что сейчас самое время. Обещаю помочь всем, чем смогу с её приступом. Можем мы войти?
Мисс О'Коннор, бдительность которой была основательно расшатана, прошла обратно к своей двери. Она застыла в нерешительности на какое-то мгновение, а затем посторонилась и жестом предложила войти внутрь.
Планировка квартиры оказалась уже знакомой, но здесь было чище и просторнее, чем в тех, других квартирах. Мягкий дневной свет проникал сквозь белые занавески и падал на стол, покрытый простой коричневой скатертью. Украшением скатерти служили кружевные салфетки, на которых стояла ваза с живыми цветами, белая фарфоровая миска для умывания и кувшин. Небольшой, но добротный диван был покрыт толстым одеялом. В углу стояло деревянное кресло-качалка. В комнате повсюду веяло уютом. Она как будто приглашала остаться. Разительный контраст с ужасным видом, оставшимся внизу.
— Можете присесть, если хотите, — сказала Мона, и я с благодарностью приняла приглашение. Когда я опустилась на подушки, то осознала, как же сильно гудят мои ноги от утренней пробежки по холодным тротуарам.
Офицер Кейн поблагодарил женщину, но остался стоять у двери. У меня наконец появилась возможность рассмотреть его при свете дня. Он и правда был слишком молод для детектива, даже для младшего. Он держался уверено и собрано, но угол его бровей выдавал неуверенность. Периодически он выпрямлял спину, словно активно сопротивлялся естественному стремлению скрыться в самом себе. Его глаза встретились с моими, и он тут же отвернулся. Я поспешила перевести свой взгляд на Джекаби и женщину.
Мисс О'Коннор аккуратно подошла к двери в спальню. Джекаби следовал за ней, сняв вязаную шапку с головы. Я вытянула шею, чтобы посмотреть, как они проскальзывают внутрь. В комнате едва хватило места для двух кроватей в разных углах и единственной прикроватной тумбочки между ними. На ней лежала потрепанная книга и серебряная расческа. Одна кровать оказалась пуста, белье на ней было плотно заправлено на больничный манер. На другой лежала женщина с длинными белыми волосами. Она была одета в бледную ночную рубашку и будто подперта подушками. Казалось, она слегка покачивалась, но рассмотреть ее получше мне не удалось, Мона и Джекаби встали прямо перед ней.
— У нас гость, — сказала Мона. — Мистер... Джекаби, кажется? Это миссис Морриган.
— Миссис Морриган. Ну, разумеется, — ласково произнес Джекаби. Он опустился на колени рядом с фигурой. — Здравствуйте, миссис Морриган. Это такая честь. Вы меня слышите?
Я передвинулась в сторону к дивану, чтобы получше разглядеть пожилую женщину за Джекаби. Она была худой и светлокожей с серебряно-белыми волосами. Ее лицо — вот что поразило меня особенно. Ее тонкие серые брови были словно перекошены от скорби. Тонкие губы были напряжены и слегка вздрагивали, когда она глубоко вздыхала. Вдруг ее голова откинулась на подушки, а рот открылся в трагической пантомиме крика. У меня заныло внутри от симпатии к этой бедной измученной женщине.
Ее челюсть дрожала, пока она выдыхала остатки воздуха. На мгновение мы оказались в подавляющей тишине. Она вновь медленно вдохнула, и все ее тело превратилось в очередной крик, не слышимый для нас.
