худшее.
Даже ученикам магов известно, что артефакт-поглотитель может сломаться двумя способами. Если сделать это извне – находящийся внутри дух скорее всего погибнет. Но если это произойдет изнутри, если Поглотитель сломается сам собой, не выдержав напряжения или просто переполнившись… тогда все сидящие там вырвутся наружу.
И хозяину Поглотителя придется несладко.
Именно это сейчас и происходило. Из расколовшегося посоха рвалась какая-то клокочущая мешанина. Густой полужидкий дым, чернильно-черный, источающий ледяной силы холод. Эта безумная масса лилась в разные стороны – вверх, вниз… но большая часть – в своего же хозяина.
Оно ворвалось в Креола через рот, ноздри, глаза, уши, просочилось сквозь кожу. И Креол страшно закричал. Показалось, что его сжигают заживо, разрывают на части тысячей крюков. На груди дымилась и шипела кожа, на пол капал кипящий металл…
Защитный амулет… расплавился!
Не удержавшись на ногах, маг рухнул ничком, теряя обломок посоха. Из-под него растекалась склизкая каша. Густое пузырящееся месиво телесного цвета. В нем с бульканьем проступали лица, ладони, глаза.
Нъярлатхотеп. То освободившийся Нъярлатхотеп пытался вновь собраться, обрести целостность и самость, но вместо этого только бурно агонизировал. Сломав посох изнутри, Йог-Сотхотх не озаботился судьбой других узников. Выбираясь наружу, он просто… разодрал остальные души.
Дагон и Шаб-Ниггурат пострадали даже еще сильнее. Они истошно голосили где-то под потолком, став, подобно Саккакху, бесплотными духами. В клубах черного дыма мелькали козлиная голова и лицо бывшего Глубоководного – но обрести материальность у них не выходило.
Что же до прочих духов, смертных и бессмертных, то они вовсе отлетели почти мгновенно. С воплями и плачем развеивались Турсея Росомаха, Кодера Ясновидящая, Празо Кукловод, Цезара Каменщица, ифрит Абдель Атааллах и прочие духи. Одних из них Креол заточил самолично, другие попали в посох, будучи пожранными Нъярлатхотепом или другими демонами… и все они теперь просто испарялись.
Инанна не смотрела на этот ужас. Уменьшившись до обычных своих размеров, она закрыла лицо ладонями.
– Я так надеялась на тебя… – шептала она чуть слышно. – Так надеялась…
В глазах богини стояли слезы.
Слов Инанны никто не слышал – тронный зал тонул в оре и гвалте. Громко хлюпал разваливающийся Нъярлатхотеп. Тоскливо выл умирающий Шаб- Ниггурат. Мучительно стонал рассеивающийся Дагон. Присоединил свой глас к хору и Азаг-Тот – он снова высунул из стены каменный лик.
И над всем этим торжествующе хохотал Йог-Сотхотх.
Кое-как Креол поднялся на ноги. Его шатало, во рту пересохло, перед глазами стояла мутная пелена. Лицо почернело настолько, что нельзя было различить черт. Тьма, разреженная Тьма сочилась у Креола изо всех отверстий.
Черный посох впитал слишком много черных душ. Нъярлатхотеп. Дагон. Шаб-Ниггурат. Сам Йог-Сотхотх. Слишком много могучих демонов даже для посоха Креола. Слишком много злобы и ненависти скопилось в нем.
И теперь все это клокотало внутри Креола, уродуя и коверкая его собственную душу.
Подаренный Камень Врат оказался изощренной ловушкой. Йог-Сотхотх заключил в нем частицу самого себя – и заклятие Черного Портала ее высвободило. На какой-то миг овладев Креолом, эта частица лишила его связи с посохом… и Йог-Сотхотх без труда разрушил свою темницу.
Хранитель Врат Бездны понимал, что Креол не поверит в щедрость демонов, а потому наложил поверх главной ловушки еще одну – легко распознаваемую и легко снимаемую. Обычное следящее заклинание. Креол очень быстро распознал его, вычистил – и на этом успокоился, решив, что разгадал хитрость демонов.
Но подарок был не с двойным дном, а с тройным.
Креол в ужасе смотрел на свои руки – пальцы на них чернели, костенели, загибались кривыми когтями. Маг чувствовал, как заново формируется все тело, как его сущность переходит в демоническое состояние. Зрение, слух, обоняние – все менялось. Креол начал видеть такое, чего никогда не видел, даже будучи архимагом.
Он словно заглянул в Бездну… и Бездна заглянула в него.
А еще он вдруг услышал тысячи голосов. Услышал других демонов. Тех, что бродили по унылым пустошам Лэнга. Тех, что все еще сражались под Кадафом.
И тех, что обретались в самом Кадафе.
Твари Кадафа. Оказалось, далеко не всех их отправили на поле брани. Креол стал явственно чувствовать каждого – кто где находится, что сейчас делает. Они тоже его слышали – и охотно откликались. Жаждали услужить.
– Ко мне, – выдавил из себя Креол. – Сюда.
Они появились так быстро, словно все это время дожидались за дверью. Как стая голодных крыс, повалили на зов хозяина – только были эти «крысы» размером с медведей. Многорукие, многоглавые, они взирали на Креола жадно горящими глазами и всеми фибрами излучали восторг.
Креол почувствовал какой-то хруст в затылке. Он протянул руку… и не нашел там волос. Вместо них свисало что-то шершавое, колючее… да еще
