Девушка в это время лежала молча, моргая, не понимая – где находится и что с ней происходит. Адрус отключил у нее боль, и теперь она видела мир будто спросонок, как сквозь туман.
Позади Адруса кто-то кричал – страшно, утробно, так, как кричала ранее девушка. Адрус знал, кто это кричит и почему, но не отвлекался от колдовства. Все-таки не зря он взял с собой лечебное снадобье. Знал, что будет нечто подобное. Правда, не думал, что
Руки горели, они явственно светились голубым светом, и Адрус чувствовал, как из него истекает магическая сила. Но ее не становилось меньше. Он стал чем-то вроде сосуда, из которого льется магия, но в который и собирается магия из огромного ее озера, плещущегося вокруг колдуна.
Тело девушки, еще недавно изуродованное рукой маньяка, приобретало прежний вид – кожа натягивалась, прирастая к мышцам, исчезали грубые швы, тело девушки отторгало чуждые ей инородные тела, и нитки сами собой вываливались из кожи, будто выплюнутые организмом. Через десять минут на кожаной кушетке, испачканной кровью, лежала обычная девушка – голая, как в момент рождения, юная, прекрасная, и о том, что с ней сотворили, напоминали только красные линии на местах соединения кусков содранной кожи да засохшая кровь, мазками разбросанная по телу.
Адрус вздохнул, вытер покрытый испариной лоб и только тогда позволил себе оглянуться.
То, что он увидел, не повергло его в шок. И никак не обеспокоило. Чего-то подобного он и ожидал. Только мелькнула мысль: «Как она в этом платье пойдет домой?!»
Платье Делии и правда пропиталось насквозь, сделавшись мокрым, будто на девушку вылили целую бочку красной краски. Сейчас она задумчиво разглядывала нож, время от времени кидая взгляды на то, что дергалось и страшно, то хрипло, то визгливо, выло, подвешенное на веревке.
Это существо было красным, как баран с содранной шкурой, и темно-вишневая лужа под ним стала гораздо больше, чем была тогда, когда на его месте висела убиваемая им жертва.
Адрус оглянулся на оставленную им девушку, отвернулся – потом вернется за ней и заберет. Пусть пока спит. Пошел к двери и, когда проходил мимо освежеванного человека, неуловимо быстрым движением воткнул нож ему в печень, провернув потом рукоять вокруг оси. Маньяк задергался, а потом затих, повис, как баранья туша.
– Веди к другим, – приказал Адрус, глядя в лицо женщины мертвым, страшным взглядом убийцы. – Сколько еще особых комнаты занято? Девушки уже там?
– Да, там! – заторопилась женщина, семеня впереди и с обожанием оглядываясь на «хозяина». – В пятой комнате господин Маннер, он любит пороть девушек. Но он взял девушку недавно, не успел еще попортить… наверное!
Адрус услышал, как зашипела Делия, оглянулся, останавливая ее взглядом. Женщина была еще нужна.
Господин Маннер в самом деле не успел еще запороть девушку до смерти. Слегка повредил, исполосовав спину девицы грубыми, кровоточащими рубцами, но сейчас отдыхал от порки, пыхтя и постанывая на лежащей на животе, распростертой в позе морской звезды девушке. Рядом на столике уютно пристроился запотевший кувшин с вином, стояла ваза с фруктами, на блюде лежали горкой морские гады, сваренные с пряными травами. Сверкали гранями два хрустальных бокала.
Одним пользовался собственно господин Маннер, другим – женщина лет сорока (ровесница Маннера), холеная, одетая лишь в золотую цепочку на талии, браслеты на руках и цепочки на лодыжках. В руках она держала гибкую тонкую трость, испачканную красным. Женщина смотрела на то, как Маннер насилует бесчувственную жертву и нервно сгибала трость, подавшись вперед и сладострастно облизывая губы.
Когда Адрус и Делия вошли в комнату, господин Маннер не обратил на вошедших никакого внимания, занятый приятным процессом, женщина с тростью скривила губы и, презрительно глядя на управляющую, прячущуюся за спиной парочки, надменно сказала:
– Как смеете вы входить без нашего разрешения?! Пошли вон, чернь вонючая!
– Это мы еще посмотрим, кто тут у нас воняет, – задумчиво пробормотала Делия, к которой вернулся ее обычный цвет лица (в соседней комнате она была бледна как мел), и, сделав несколько шагов вперед, вонзила нож в живот окаменевшей от неожиданности женщине. В воздухе и в самом деле резко запахло выгребной ямой, как всегда бывает, если рассечен кишечник.
Адрус в это время перерезал горло насильнику, все-таки соизволившему заметить присутствие посторонних.
Произошло все быстро, практически в течение нескольких секунд. Вошли, убили, рассекли путы на руках и ногах привязанной к столу девушки.
Она была в ступоре, ничего не говорила, только тихо постанывала и как-то странно ежилась – видно, когда спину пробивала боль. Адрус быстро залечил ее раны, и через несколько минут они все вчетвером шагали к следующей комнате. Девушка пока не понимала, что с ней случилось, она покорно шла, делая то, что ей приказали.
Опоздали. Это Адрус понял сразу же, как только вошел. Что делали с этой девушкой, Адрус так и не понял – изорванный, изувеченный кусок мяса, который остался от человека, не давал возможности понять, что же тут происходило.
О том, что это когда-то была девушка, можно было узнать только по голове, которая лежала отдельно, на подносе, украшенная цветами и фруктами. Человек, который все это сделал, стоял перед укрепленным на станке холстом, обнаженный, вымазанный кровью с ног до головы, и сосредоточенно, при этом мечтательно улыбаясь, рисовал – эту самую голову. Только поднос на той картине лежал на зеленом лугу, освещенный утренним солнцем.
– Красиво, правда? – «Художник» обернулся к вошедшим и счастливо, широко улыбнулся. – Посмотрите, какая красота! Настоящая красота – только в
