Пятое сердце

– Лукан кте, – сказал Паха Сапа. («Лукан тебя убьет».)

Холмс почувствовал, как холодная рука неотвратимого рока сжимает сердце, и оттолкнул ее прочь.

– Холмс, унктепи! Якте! – Слова, произнесенные почти шепотом, оглушили Холмса, как крик, яростный боевой возглас в шуме ветра над прерией. «Холмс, вы его убьете! Ты его убьешь!»

– Да, – прошептал Шерлок Холмс.

Паха Сапа улыбнулся и уже обычным голосом произнес:

– Токша аке чанте исла вачиньянкин ктело! Хечету. Милакуйя оясин!

Холмс понял каждое слово: «Я увижу тебя вновь оком моего сердца! Да будет так! Все мои родичи!»

– Милакуйя оясин! – ответил Холмс. («Все мои родичи!»)

Они двинулись в противоположные стороны, и лишь через две минуты Холмс вспомнил, что должен идти к пирсу, где ждет катер.

8

Еще не было шести утра понедельника и над Белым городом по-прежнему висела полная луна, когда Шерлок Холмс привез Генри Джеймса к Павильону изящных искусств и мануфактур.

– Не понимаю, почему я должен участвовать в этой… в вашей неизвестной затее, – пробурчал сонный и недовольный Джеймс.

– Потому что это необходимо, – ответил Холмс. – Вы участвовали в ней с самого начала, и сегодня будет завершение. Вы нужны здесь. К тому же я сказал даме, что ключ будет у вас…

– Какой даме? Какой ключ? – еле выговорил Джеймс и тут же умолк, увидев, что у входа в самый большой павильон ждут полковник Райс, агент Драммонд и глава чикагской полиции Макклафри.

Райс впустил всех в павильон и запер за ними дверь. Холмс впереди остальных двинулся к лифту компании «Отис-Хейл». На время, когда лифт не работал, ажурная шахта запиралась. Полковник Райс отпер ее и протянул ключ Холмсу, который им же открыл кабину.

– Как видите, мистер Джеймс, – сказал Холмс, вручая ключ писателю, – он подходит к обеим дверям. Откройте их, только если некая дама попросит вас отвезти ее на верхнюю галерею. Она может действовать… э-э… настойчиво.

– Но я не знаю, как управлять… где нажимать… – начал Джеймс.

Драммонд вошел в кабину и показал рычаг сбоку от двери:

– Для подъема поверните влево. Чем дальше влево, тем быстрее подъем. Не забудьте остановиться на крыше, не то нам придется искать вас и вашу пассажирку на Луне.

– Там есть механический датчик, который замедляет и останавливает кабину, что бы ни делал лифтер, – сказал полковник Райс, опасаясь, что Джеймс примет шутку за чистую монету.

Джеймс по-прежнему мотал головой и пытался вернуть ключ Холмсу.

– Чепуха, – сказал Холмс, отказываясь забирать ключ. – Вы тысячу раз ездили на лифте, мистер Джеймс.

– Куда реже, – буркнул писатель; в Лондоне, а уж тем более в его любимых Риме и Флоренции лифтов практически не было.

Считая, что вопрос улажен, Холмс повернулся к Драммонду, который вместе с ним стоял в шахте:

– На каком числе стрелков вы остановились?

– Президент Кливленд категорически запретил ставить людей с винтовками на видных местах, – ответил Драммонд. – Он сказал, это превратит радостный день открытия во вторую инаугурацию Линкольна, когда солдаты стояли на каждой крыше.

– Отлично, отлично. Так на каком числе хорошо спрятанных стрелков вы остановились?

– Двенадцать. Они будут лежать или как-то еще прятаться на крыше каждого большого здания в пределах прямой видимости от южной галереи этого павильона.

Холмс кивнул:

– Оптические прицелы?

– Двадцатикратные, – ответил Драммонд.

– Не забудьте напомнить им, чтобы не стреляли, если я не подам сигнал или не буду убит, – сказал Холмс. – Нам не нужна перестрелка над головами стотысячной толпы.

– Почему вы так уверены, что Лукан Адлер займет позицию на галерее именно этого здания? – спросил полковник Райс.

– Просто уверен, и все, – ответил Холмс. – Он будет на восточном конце смотровой площадки. За установленным там немецким прожектором либо рядом с ним.

– Неудобный угол стрельбы для всех наших снайперов, – заметил Макклафри.

– Именно так, – согласился Холмс.

– Однако мы не дадим ему уйти из здания живым, – сказал Райс.