Смерчень, несмотря на свой невероятный возраст, о таких вещах никогда толком не слышал, хотя и поразился их наличию. И он почти ничего не рассказал о своих злоключениях, отделавшись общей фразой: «Расскажу – не поверишь! Еще и завидовать будешь!»
Заявлять такое человеку было несколько смело со стороны колдовского создания. Мелькнула у Василия даже неуместная мысль, что Секатор тоже побывал в санатории для самочек своего вида и там натешился вволю. Но, вспомнив о своей несравненной Зареславе, не стал пока настаивать на том, что не к спеху. Тем более что вернувшийся друг искренне озадачился создавшимся положением вещей. Он стал выспрашивать о попытке отравления Грина, на которую указал Гонта, и о похищении такого существа, как ведьма-вампир.
По первой теме рыцарь отмахнулся: «Тут уже все выяснили, и отравитель найден. Да и наказан».
«Надо же! Так быстро?.. Но ведь если бы не уникальный артефакт чорзань…»
«Да уж, как получилось… Но ты лучше поясни, чем можешь помочь в поисках девушки? Раз уж тебя все детали заинтересовали».
«Во-первых, я за шесть суток своего безделья завел весьма ценные знакомства в нашем кругу. То есть найдутся желающие мне помогать. Во-вторых, самый резонный вопрос: на кой ляд тебе столько женщин? Одна вроде сидит за столом, пришла именно к тебе. Вон та пара, если судить по их аурам, тебе вообще весьма близка в интимном плане, а ты все никак не успокоишься? В-третьих: почему это ты и все остальные уверены, что ведьму похитили? А вдруг она сама ушла? Вдруг ей втемяшилось что-то в голову, и она помчалась на край света за своим суженым? Насколько я знаю, ваши женщины часто и безрассудно готовы следовать за любым самцом, который умеет красиво говорить и щедро раздаривать комплименты».
Возмущенное сознание Василия ополчилось против последних рассуждений домового:
«Да как ты смеешь такое говорить про близкого мне человека?! Зареслава – чистейшая и самая честнейшая на Земле душа! Ни на чьи искушения она не поддастся! Да и только я один не боюсь ее ведьмовской сущности. Так что уйти сама, зная, что я обязательно приеду в Вищин, она не могла».
«Ладно-ладно, не тужься так сильно для мысленных криков. Иначе глазки выпадут! Вон как все на тебя косятся… А по поводу ведьмы я делаю выводы из ее силы и уникальных умений. Ну кто, скажи, с ней справится?»
«Усыпили. Оглушили. Отравили. Опутали сетями. Способов не счесть! Про самое худшее и думать не хочу!»
«Правильно. Исходим из того, что она жива, – продолжал рассуждать смерчень. – В гости к ней никто не наведывался. Охрана бдела. Пищу готовили себе сами. Значит, кто-то из своих помог? Или она сама».
Шестопер тут же напомнил, что все окружение Зареславы допрашивалось под надзором самого Гонты, да с участием лучших следователей княжества. В ответ прозвучало вообще крамольное предположение: «А вдруг Гонта и следователи с ведьмой в сговоре?»
Доминант рассердился: «Давай не будем выдвигать утопические версии, а займемся поиском. Как ты планируешь действовать и кого собираешься звать на помощь?»
«Сейчас отправлюсь к дому, который арендовали русские, и начну поиск по ауре ведьмы. Благо что я хорошо запомнил ее рисунок следа. Ну а помогут мне мои коллеги. Два башника живут со своими престарелыми доминантами, изнывая от скуки. Еще два жбанника, наоборот, устали от многочисленных семейств, которых они опекают по клятве, данной их прародителю. То есть никто из потомков того старого деда знать не знает, что о них заботятся. Догадываются, но и только. Так что сам понимаешь, как моим коллегам не терпится хоть иногда сменить бытовые заботы на боевую вылазку. И ночью они свободны. Относительно… Еще один смерчень, стенник, пусть и на излете своих лет, проживает в дальнем, старом участке крепостной стены. К себе внутрь не пустил, но обещал оказывать поддержку, если что».
Василий искренне поразился такому количеству домовых в городе. Точнее, их желанию пойти на контакт с себе подобным. Все-таки он помнил, что эти существа крайне редко идут на общение с кем-либо, кроме своего доминанта.
«Делать мне было нечего, я никуда не спешил, вел себя очень приветливо, неназойливо и… осторожно, – пояснил Боджи. – Вот меня и принимали за яркого, сильного, ни от кого не зависящего индивидуума. А когда узнавали правду, некие отношения между нами уже завязывались, возникало подобие доверия и дружбы. Так один жбанник познакомил со вторым. А боевой башник – со своим коллегой. Престарелого стенника я отыскал вообще случайно, попытавшись нащупать подходы к твоему возможному кладу князя Балоша совсем с иной стороны».
«Гонта не говорил, что здесь проживают его коллеги, отошедшие от дел», – вспомнил Грин, имея в виду башников.
«Потому и не говорил, что они ему далеко не ровня. Так, волхвы второго круга, не более».
«Ну а моя помощь вам нужна этой ночью?»
«А как же! – обнадежил Секатор. – Сейчас даешь мне побольше своей кровушки, ты уже с литр задолжал… шучу я, шучу, пол-литра хватит!.. и никуда из дому не выходишь до самого утра».
«Далось вам мое сидение дома! – злился Грин. – Что тебе, что волхву!»
«Ну так и причин много, – попытался воззвать к его рассудку смерчень. – Та же попытка отравить тебя, к примеру…»
«Мне о ней уже вспоминать тошно! Живой ведь? Значит, тема закрыта. Бо, сейчас о другом тебя умоляю. Пей кровь мою и отправляйся на поиски Зареславы!»
«Злой ты! – ворчал Боджи, делая несколько заборов крови и покалывая своего доминанта каждый раз, когда брал очередную каплю. – Нет чтобы успокоиться и радоваться нашему единению, ты беспокоишься о какой-то ведьме, с которой тебе ни молока, ни масла, ни клока шерсти. Вот смеху будет,
