Каждый день пролетал как мгновение, вот только ночи тянулись неимоверно долго. И хотя привязка постепенно слабела, она по-прежнему связывала Бэлу с тем, с кем встретиться не было никакой возможности. Сейчас девушка даже понять не могла, действительно ли ее чувства к Зору являются настоящими. Объяснения Эдвара помогали списать все эмоции на привязку, и это приносило какое-то облегчение. Ведь похитителя следует ненавидеть, а не любить, особенно после того, что узнала. Больно было сознавать, как Зор целенаправленно пробуждал в ней глубокое чувство, чтобы превратить в послушную марионетку.
Работа и жизнь шли своим чередом, соседки по комнате привыкли к Бэле и общались с ней с большей охотой, хотя сама девушка, раздираемая внутренними противоречиями, вела себя довольно скрытно и замкнуто. С особым рвением ограждая свою жизнь и тайну от чужих глаз, Бэла намеренно окружала себя стеной одиночества. Разговорить целительницу было очень сложно, а потому девушки постепенно оставили свои попытки.
Все изменилось, когда внезапно в академию вернулась та, которую брат называл не иначе как занозой – его бедовая подопечная Виолетта Лавальеро. Однажды ночью целительница проснулась от шепота соседок и, открыв глаза, узрела следующую картину: обе девушки стояли возле пустующей прежде постели Виолетты и гладили по волосам спящую аристократку.
– Вернулась.
– Наконец-то!
– Посмотри, как похудела! А на руки, на руки взгляни!
– Что с руками?
– Мозоли!
– Не так громко, Мелинда, разбудишь, а Летке отдохнуть нужно. Вот же вредина какая! Мы из-за нее месяц покоя не знали.
– У нее отродясь мозолей не было. Кожа всегда ухоженная, гладкая. Ты сама знаешь, как она за собой следила. И всегда так было. Чуть свет поднимается, и ванна у нее, и упражнения, бальзамы и кремы разные, а сейчас… Волосы будто потускнели, ногти поломаны, перепачкалась вся.
– Да что с ней произошло за это время? Те двое ничего не рассказывают.
– Проснется, сама скажет. Давай спать ляжем, чтобы утро поскорее наступило.
– Ага, как я засну теперь? Все боюсь, что стоит от нее отвернуться, и она снова сбежит.
– Эди сказал, не сбежит.
Девушки переговаривались очень тихо, чтобы никого не разбудить, но их слова, интонации и явная тревога за аристократку вдруг с новой силой пробудили тоску в сердце целительницы. Закрыв глаза, Бэла покрепче прижала к себе подушку и притворилась, что спит.
С возвращением Виолетты в целом нескучная жизнь и вовсе забила ключом. У девушки было просто потрясающее умение заряжать своей энергией окружающих. Она являлась ярким лидером по натуре, и люди невольно тянулись к ней, даже если сами того не желали. Однако с появлением новой соседки относительно мирная жизнь Бэлы разрушилась под натиском совершенно невообразимых событий. Немалую роль в этом сыграли и непосредственные обязанности целительницы.
Кристалл вызова полыхнул красным огнем, как раз когда Бэла собиралась уходить с ночного дежурства в лазарете, а сменившая ее Диана уже переодевалась в целительскую форму. Едва увидев красный огонь, наставница тут же посмотрела на загоревшиеся у основания кристалла символы, определяя, откуда поступил сигнал. Секунду спустя она уже подбегала к шкафу, чтобы выудить из его недр два вместительных саквояжа, упакованных на случай экстренных вызовов. Диана вылетела из лазарета быстрее ветра, а Бэла бросилась следом.
Они оказались у ректорского дома почти одновременно с Эди и несколькими другими преподавателями. Здесь же возле обломков бывшего балкона толпились самые прыткие студенты, услышавшие звук взрыва. Часть из них помогала преподавателям расчищать завал. Бэла увидела, как побледнела Диана, в тот же момент развернувшая целительницу к себе лицом и велевшая ей бежать в дом, в спальню ректора, к которой раньше и был пристроен этот балкон.
Не споря с наставницей, Бэла бросилась ко входу, где ее встретил старичок-дворецкий. Мужчина указал путь, и, когда девушка ворвалась в комнату, на секунду застыла в дверях, не зная, к кому из пострадавших бежать в первую очередь. Заметив, как пошевелился ректор Сенсарро, целительница быстро приняла решение. Если Амир, чья кожа была исполосована осколками разбившегося стекла, постепенно приходил в себя, то лежащая на кровати девушка не подавала признаков жизни.
Бэла подбежала к Виолетте, положила ладони на ее лоб и мгновенно определила источник мощного разрыва энергетических потоков в теле находящейся без сознания пациентки. Перевернув аристократку на живот, целительница увидела страшную рану на ее спине и, выудив из саквояжа все необходимое, приступила к лечению.
Амиральду Бэла оказала помощь позже, но, к счастью, ужасных ран на теле ректора не обнаружилось, только многочисленные кровоточащие порезы и почти полное энергетическое истощение. Когда Бэла попыталась восполнить запас энергии Амира, ректор отрицательно покачал головой и едва слышно сказал:
– Нельзя, о ребенке подумай.
Мужчина опасался, что целительница отдаст ему слишком много сил, и Бэле пришлось уступить и ждать прихода Дианы. Бледная наставница со следами
