Глафира наконец видит говорящего. Это лысоватый пожилой мужчина, одетый в белую тогу. Когда он воздевает руки к небу, толпа неистовствует. Когда опускает – умолкает. Толпа восхищена этим человеком ничуть не меньше, чем императором.
– Повинен смерти! – вскидывает руки оратор.
– Смерти! – гремит толпа.
– Немедленно умертвить! – кричит оратор.
– Да!!! – послушно откликаются тысячи глоток.
Глафира наконец видит, о ком говорит оратор и куда указывает пальцем Нерон.
На огромном кресте корчится бородатый лохматый человек. Тело его истерзано, наготу прикрывает скрученная тряпка. Крест очень большой, и человек кажется насекомым, которого пришпилили булавкой.
К нему бегут со всех сторон несколько стражников, обнажив короткие мечи, чтобы выполнить указание оратора.
Нерон вдруг встает. Говорящий опускает руки. Толпа затихает.
– Сенека, я разочарован тобой! – Нерон возмущен. – Этот человек недостоин быстрой казни. Что за странное желание прекратить мучения этого зверя? – император оглядывает притихшие трибуны.
Подбежавшие к кресту солдаты останавливаются и послушно вкладывают мечи в ножны.
Император взмахом руки повелевает:
– Переверните его! Пусть повисит вниз головой!
Толпа ревет от восторга. Грустный взгляд Сенеки направлен на жертву. Философ на долю секунды закрывает глаза, как бы говоря: «Прости, я сделал все, что мог». И опять воздевает руки к небу. «А-а-а-а-ах!» – отзывается толпа. Десяток солдат раскачивают крест и валят его на землю. Потом обступают с разных сторон и вновь поднимают. Огромный крест перевернут, и несчастный теперь висит вниз головой. Его стон сливается с гулом ипподрома.
Глафира ловит взгляд человека на кресте. Он что-то шепчет окровавленными пересохшими губами. Кажется, про любовь. Глафира летит к нему, она влетает в его зрачки, раскрытые от ужаса, и несется по каким-то длинным темным коридорам под неистовый рев ипподрома.
Внезапно наступает тишина, яркий солнечный свет сменяется вечерним сумраком. Глафира стоит посреди площади Святого Петра в Ватикане. Над ее головой темно-синее небо Вечного города с яркими звездами. Двое полицейских проходят мимо и подозрительно оглядывают симпатичную девушку.
– Are you ok? Все ли у вас хорошо? – спрашивает один из них.
– Да, конечно, – Глафира пытается улыбнуться.
Над огромным куполом собора Святого Петра проносится стая летучих мышей. Полицейские проходят мимо.
Глафира окидывает взглядом опустевшую площадь. Только что здесь был ипподром, а на месте колоннад начинались трибуны.
Вдруг от колоннады отделяется маленькая темная фигура.
– Уважаемая Глафира, я уполномочен передать вам новый паспорт и деньги. – Говорящий похож на индуса и смотрит на девушку снизу вверх с едва скрываемым восхищением. Он протягивает ей тугой полиэтиленовый пакет и, не в силах сдержать любопытства, спрашивает: – А правда ли, что вы сегодня были в римской церкви капуцинов на встрече с
Глафира пристально смотрит на спрашивающего. Он тушуется, поспешно кланяется и быстро исчезает в вечернем римском тумане.
В памяти Глафиры внезапно всплывают слова, брошенные на этой арене две тысячи лет назад:
– Бог есть любовь. И пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем.
Потом в полном молчании звучит страшный крик и опять этот сумасшедший рев трибун.
Глафира качает головой и быстро идет прочь от величественного собора Святого Петра.
Глава XVII. «Балчуг»
Глафира затушила сигарету и еще раз взглянула на спящую Москву из открытого окна гостиницы «Балчуг». Кошмар про Совет Десяти в Венеции оказался сном, но чувство тревоги не оставляло девушку. Надежные документы, по которым они с Алексеем поселились в гостинице с видом на Кремль, где их искать точно не должны, верный фон Дассель, стоящий у двери, четкий план действий и сегодняшнее знакомое ощущение неуловимой любви – все это не успокаивало опытную Глафиру, а только настораживало.
Ее внимание привлекла странная поливальная машина на Большом Москворецком мосту. Из нее вышли несколько человек в темных одеждах, несколько секунд постояли на тротуаре, а потом опять сели в автомобиль. Этого было достаточно, чтобы Глафира почувствовала приближающуюся опасность. Она потянулась к одежде, толкнув мирно сопящего Алексея.
– Быстро одевайся! – скомандовала Глафира рыжеволосому компьютерному гению и направилась к выходу из номера.
Алексей сонно покрутил головой, но, когда его взгляд наткнулся на часы с бегущими секундами, он все вспомнил, вскочил с кровати и бросился к разбросанной на полу одежде.
Фон Дассель стоял в небольшом коридорчике гостиничного люкса, сложив руки на груди, и недовольно смотрел на появившуюся Глафиру.
