– Как считаешь, почему тебе удалось их вытащить?
– Похоже, этот вопрос всех интересует больше, чем судьба самих пленников, – неожиданно усмехнулся Алексей. – Да повезло мне просто. Откровенно, нагло повезло.
– В чем? – тут же задал следующий вопрос Патронов.
– В том, что эти вояки за долгое время бездействия из бойцов превратились в вертухаев. Не было у них подобных столкновений. Воевать не с кем было. Да и нахальства такого с моей стороны они не ожидали.
– А в чем нахальство-то? – не понял Патронов.
– В том, что один человек целому ордену войну объявил. Забыли, сволочи, как наши партизаны их на оккупированной территории гасили.
От такого ответа Патронов громко, от души расхохотался. Утерев набежавшие от смеха слезы, он выглянул в окно и, убедившись, что машина уже несколько минут стоит у нужного подъезда, с улыбкой сказал:
– Ладно, сержант, сегодня отдыхайте. А вот завтра, к двенадцати, будьте готовы. За вами машина придет. И учтите, разговор у нас будет долгий, а главное, очень подробный.
– Кто бы сомневался, – буркнул в ответ Алексей, распахивая дверцу. – Думаю, заграницы мне после этой истории как своих ушей не видать.
– С чего такой пессимизм? – с интересом спросил Патронов.
– А у нас в стране всю жизнь так. Прав, виноват – не важно. Раз уж засветился, то, для общего спокойствия чиновников, лучше не пущать, – усмехнулся Алексей, закидывая рюкзак на плечо.
Не дожидаясь ответа Патронова, он захлопнул дверцу и, в несколько широких шагов, скрылся за дверью подъезда. С интересом проводив его взглядом, Патронов коротко приказал:
– В контору, – и откинувшись на спинку сидения, спросил: – Как тебе этот нахаленок, Витя?
– Наглый больно, – фыркнул водитель.
– Не наглый, а смелый, – наставительно поправил его Патронов. – И смелость его основана на осознании того, что действовал он сообразно обстановке и на знании наших современных реалий. Слышал, как он сказал? Для общего спокойствия чиновников. Согласись, не самое приятное отношение к власти. А самое неприятное, что так думают очень многие. Ладно. Доведем дело до конца, а там видно будет.
Поднявшись на четвертый этаж, Алексей остановился перед такой знакомой, обитой старым черным дерматином дверью и, собравшись с духом, нажал на кнопку допотопного звонка. Послышались легкие шаги, и дверь распахнулась. Много раз Алексей пытался объяснить матери, что нельзя открывать дверь не спросив, кто пришел, что спокойные времена давно миновали, и наркоманы врываются в дома, не глядя на финансовое состояние хозяев. Но все было бесполезно.
Замерев на пороге, мать Алексея, усталая, пожилая женщина, постаревшая раньше времени от бесконечной работы и беспокойства за сына, смотрела на него огромными, полными слез глазами, беззвучно шепча:
– Сыночек, милый, вернулся!
Бросив рюкзак прямо на пол прихожей, Алексей быстро прижал ее к себе и, уткнувшись носом в седую макушку, прошептал:
– А куда я от тебя денусь, мамка?
– Господи, вернулся, – всхлипнула мать, обнимая его за пояс.
Выше ей было просто не дотянуться. Осторожно приподняв ее, Алексей внес мать в квартиру и, захлопнув ногой дверь, быстро осмотрелся. Убедившись, что дома ничего не изменилось, парень еще раз поцеловал мать в щеку и, скинув грязную ветровку, улыбнулся:
– Мам, дай полотенце. Мне помыться срочно надо, а то воняю хуже весеннего козла.
Охнув, женщина кинулась к шкафу. Сбросив обувь, Алексей прошел к себе в комнату и, развязав горловину старого рюкзака, вывалил его содержимое прямо на старенький палас. Среди грязных рубашек, различных походных мелочей вдруг с громким стуком выпали кривой бадик, пистолет и две обоймы с патронами. Удивленно посмотрев на оружие, парень поднял пистолет и, покачав его на ладони, растерянно проворчал:
– Вот черт, а про ствол-то я и забыл совсем…
Бросив быстрый взгляд на дверь, парень задумчиво огляделся и, недолго думая, сунул пистолет, патроны и нож на полку, за книги. Собрав всю грязную одежду, он отнес ее в ванную и, бросив в таз для грязного белья, включил воду. Отмокал он часа полтора. Наконец, закончив свой рекордный заплыв, парень выбрался из ванной и, с удовольствием натянув свои старые спортивные штаны, босиком прошлепал на кухню, где уже умопомрачительно пахло свежими мамиными блинчиками.
Они проговорили до позднего вечера. Щадя нервы матери, Алексей преподнес ей сильно отредактированную версию своих приключений, регулярно упирая на то, что особой опасности для него не было. Наконец, заметив, как он нещадно зевает, мать отправила его в постель и, прибрав посуду, осторожно заглянула в комнату сына. Вольно раскинувшись на стареньком скрипучем диване, Алексей спал, тихо похрапывая и чуть шевеля губами.
Прикрыв дверь, женщина неслышно вздохнула и, пройдя в свою комнату, присела на софу. В том, что Лешка не рассказал ей и половины своих
