Алиса слушала их, прикрыв глаза, поглаживая по шерстке притихшего рядом с ней Чарли. Казалось, что свежая вода ручья наполнила лиса новыми силами. Он перестал хромать и нервно вылизывать облысевшую после удара об мутный лед паучьего зеркала грудку. И теперь спокойно спал рядом с Алисой, мерно вдыхая целебный воздух оазиса.
Юли так и не пришла к ним, оставаясь наедине с последним пристанищем отца. Алисе не хотелось тревожить их. Крылатая замечала озабоченные взгляды Лина, что он бросал в сторону камня, и, встречаясь с ним глазами, качала головой.
– Пусть она побудет там, – шепнула она ему, наклоняясь поближе, чтобы ее не услышали остальные.
– Я понимаю, но там же холодно, – с беспокойством ответил Лин.
– Ничего. Она не заболеет. Ей просто нужно попрощаться с отцом. Со всем, что так и не случилось с ними.
Лин нерешительно кивнул, соглашаясь, но продолжал поглядывать на слабо мерцающую в темноте фигуру девочки, бездвижно лежащей на камне у корней серебряного Дерева.
Но любая ночь, даже такая упоительная, сменяется утром. Сменится и эта. Алиса чуяла, что на рассвете Роща устанет ждать и возьмет свое. Тянуть было мучительно. Бессмысленно и ненужно. Лучше прямо сейчас отойти от костра, пока все еще заняты своими мыслями, и решительно шагнуть к серебряному стволу, прижаться к нему щекой, ощутить, как пульсирует сок внутри него, подобно крови в ее собственном теле. И просто закрыть глаза. Отдаться силе, тянущей ее в крылатый сон. Тихо и спокойно, будто бы и правда засыпая. И не рвать себе сердце последними прощаниями. Чем дольше топчешься на пороге, тем больше слез проливается в никуда.
Но Лин словно прочел эти ее мысли и крепко сжал ладонь Алисы в своей. Он смотрел на нее в упор, вглядываясь в глубину серебра ее взгляда, и молчал, понимая все, что сейчас бушевало в ней. Разделяя это поровну. Они посидели так еще немного, пока остальные раскладывали спальники.
– Эй, – обратилась к ним Сильвия, – вам оставить место поближе к огню?
– Не нужно. Мы посидим еще немного, – ответила Алиса, силясь улыбнуться. – Я, наверное, позову Юли. – Она повернулась к Лину, застывшему, растерянному. – Кто знает, что принесет завтрашний день.
И вскочила, боясь, что Лин ее не отпустит, пойдет следом, удержит, примется спорить, и она снова поддастся его уговорам.
– Нет смысла тянуть, – шептала Алиса, перепрыгивая через ручей. – Прямо сейчас. Пока не сказано ничего лишнего, ничего, что принесет новую боль.
Юли уже не лежала на камне, она повернулась к Алисе, слабо улыбаясь.
– Я слышала, как ты идешь.
– Все собираются спать. Завтра тяжелый день. А ты устала в дороге не меньше остальных, – быстро заговорила Алиса, беря ее за руку и мягко подталкивая в сторону костра. – Я скоро приду.
– Нет, – девочка обратила к Крылатой лицо, поднимая руку. – Ты собираешься уйти.
Алиса молчала, чувствуя, как легко прикасается к ее щеке ладонь Юли.
– Почему ты не хочешь даже попрощаться? Почему тайком?
– Так будет проще.
– Тебе – может быть. Но не ему, – покачала головой Юли, изучая лицо Алисы нежными прикосновениями.
В голосе Юли не было осуждения, только печаль. Глубокая и искренняя. Потому Алиса подалась к ней и крепко обняла вздрогнувшую девочку, зарываясь лицом в ее мягкие кудри.
– Позаботься о нем. А он позаботится о тебе. Я постараюсь помогать вам… я сделаю все, что сумею, чтобы здесь был Город. Чтобы вы жили в нем долго и счастливо.
– Я знаю, – сдавленно прошептала Юли, прижимаясь к Алисе. – Прости меня…
– Нет, это ты меня прости. Я злилась на тебя. Я не верила в твои силы. И в твое сердце. Я была не права.
Юли всхлипнула, отрывая лицо от плеча Крылатой.
– Мы будем ждать твоего возвращения. Сколько бы времени ни прошло. Мы все.
Алиса заставила себя улыбнуться, стремясь запомнить заплаканное лицо Юли как последнее живое, настоящее чудо, увиденное ею в сожженном мире. Дитя крылатой любви. Лекарь. Та, что взрастит Рощу.
– Иди. И не дай Лину мне помешать. Только не этой ночью.
Юли кивнула, сдерживая рыдание, рвущееся из груди, и, слепо пошатнувшись, побрела к костру.
– Ну, вот я и пришла к тебе, Алан, – шепнула Алиса, замирая в одном шаге от Дерева.
Мягкая кора его успела загрубеть, ствол стал толстым, таким же, как у Деревьев в крылатом сне.
Ладонь Алисы мелко дрожала, когда девушка протянула руку, чтобы дотронуться до Божества. Медальон на груди ожил, нагрелся, а крылья чуть слышно распустились за спиной, укрывая мягким шатром. Последним движением Алиса подалась вперед, чувствуя, как мягко дурманит голову льющаяся широким потоком сила.
