дрожащим голосом: – Во что еще мне верить, старик?
Это прозвучало почти жалобно. Но Корбун кивнул:
– Хорошо. Будь по-твоему.
И растаял в ночной тьме.
А Вестники остались. Стоя в тяжелых сапогах на благостной, живой земле, слегка проминающейся под их весом, они казались себе потерянными детьми, брошенными на все четыре ветра, без отца и матери, в мире, полном тьмы и бед.
– Нужно идти, – сипло проговорила Алиса, подхватывая Чарли на руки.
Лин смотрел куда-то в сторону, потирая костяшки пальцев, думая о чем-то, что тревожило его.
– Почему они помогают нам? – вдруг спросил он.
– Вихри? – спросила Алиса, останавливаясь.
– Да. Они мертвы, какое им дело до наших бед? Если только они не решили, что ты сможешь дать им желаемое.
– Я не знаю, решит ли Алан отпустить их… когда все закончится. И в его ли силах это.
Алиса подняла лицо к небу, по которому бежали тучи, гонимые серебряными ветрами.
– Хорошо, что старик не задал тебе этот вопрос. Иначе мы остались бы один на один с отрядом варваров, жаждущим гибели нашей последней надежды.
Лин тряхнул головой и пошел к костру, возле которого суетилась Сильвия. Алисе ничего не оставалось, кроме как последовать за ним, прижимая к груди притихшего лиса.
– Нужно потушить огонь, – сказала Сильвия, поворачиваясь к ним. По щекам девушки расползались красные пятна, пряди, выбившиеся из обернутой вокруг головы косы, налипли на влажное от пота лицо. Крылатая нервно убирала их, вытирая лоб. – Так мы застанем их врасплох. Они пойдут в ущелье, думая, что здесь никого нет.
– Хорошо. Так и поступим, – сказал Лин, накидывая покрывало на огонь, который сразу потух, задохнувшись без свежего ночного воздуха.
Тьма обступила их со всех сторон. Ослепленные Вестники замерли, не зная, что им делать дальше. Лишь слабый свет факела в руке Сэма мерцал перед ними. Юли первой нарушила молчание. Темнота была ее стихией, она уже умела жить в ней, прислушиваясь к чему-то внутри себя, что было куда острее зрения.
– Мы будем ждать вас у этого камня, – сказала девочка, указывая на высокий валун с мшистым боком, у самого входа в ущелье. – И если понадобится моя помощь… я это почую. И приду.
– Ты должна пообещать, что останешься на месте. – Лин судорожно схватил девочку за локоть, невольно причиняя ей боль. – Слышишь? Что бы ни случилось. Ты останешься здесь.
– Я – Лекарь. Не тебе указывать мой путь, – заявила Юли и, решительно высвободив руку, шагнула к камню.
– Я не указываю. Я прошу, – возразил Крылатый ей в спину, но девочка не обернулась.
– Не волнуйся, я сумею ее защитить, – Сильви мягко сжала плечо парня.
– Вы должны улететь в Город, если мы… Если что-то пойдет не так.
– Мы поступим, как должно. Я сохраню девочку, обещаю. – Сильвия улыбалась ему так, словно они находились на мирной площади, а не на пороге смертельной битвы, – спокойно и ясно.
Лин порывисто обнял ее, утыкаясь лицом в плечо девушке, вдыхая ее домашний, родной запах. Так пахло от Шаи, когда та стояла у очага, помешивая ложкой похлебку в котле. Как сумела сохранить Сильвия этот аромат спокойствия в суровой пустыне? Лин не знал ответа, но был благодарен ей за мгновение материнского тепла, дарованного ему сейчас.
– Мне нужен будет хотя бы нож, – наконец сказала девушка.
– Что у нас есть? – обратился Лин к Сэму, роющемуся в недрах рюкзака.
– Два арбалета, кинжал, нож, – перечислил тот, поднял голову и широко улыбнулся. – Камни. Если хорошенько примериться, можно ими швыряться.
– Кинжал и нож не принадлежат тебе, парень, – сказал Освальд, лениво поднимаясь на ноги.
– Они принадлежат Братству, – сухо ответил Лин. – А значит, и всем нам. И мы их заберем.
Освальд с ухмылкой поднял руки:
– И ты оставишь меня безоружным, брат? Когда варвары придут сюда, я должен оказаться для них ритуальной жертвой? Беспомощный, хорошо, что не голый. Или мои штаны тоже принадлежат тебе?
Алисе почудилось, что за шутливым тоном Освальд скрывает лютый страх, уже поглотивший его целиком.
– Оставь ему кинжал… – тихо произнесла она.
– Он нужен нам! – возмутился Лин. – Два арбалета, нож… Против пары дюжин вооруженных варваров?
